Как же жутко все это в сравнении с этим, Господи!
Наверное, останься я в детдоме, все это переживать было бы легче!
Сжавшись в комочек, я просто повалилась на мешки, обхватив себя руками. Даже не решаясь укрыться, - а вдруг он войдет и снова окатит меня своей яростью за это?
3. 3. Глава 3
Глава 3.
Тигр.
Вышел во двор, чувствуя, как внутри все раздирает от ярости. Кажется, даже кожа сейчас лопнет.
Сжал кулаки, чувствуя, как даже дыхание перестраивается, - становится таким же, как у собаки, готовой броситься и убивать, выгрызать глотку.
Блядь!
Быстрыми шагами пошел к дому, - нужно уйти и успокоиться, пока на самом деле не убил ее.
С грохотом захлопнул за собой дверь.
- Блядь, - ревом на весь дом, и кулаком по стене, - до крови.
Никогда не думал, что способен на такую херню, от себя не ожидал, но все демоны, что раздирали внутренности, сейчас будто озверели и рвались наружу. Жаждали крови. Жестокой крови.
И сам будто ослеп от этой пелены красной перед глазами. Все человеческое разлетелось на ошметки. Весь контроль и самообладание. Все, на хрен, когда оказался в этом поганом клубе. Когда посмотрел в эти поганые глаза, прикидывающиеся самой невинностью.
Сам от себя не ожидал.
Кипел весь внутри, бурлил, но не думал, что так накроет, когда все начнется.
Все, чего хотел, - сжимать это кукольное личико и слушать, как под его пальцами дробятся ее скулы.
Если бы можно было убивать каждый день, воскрешать и убивать снова – так бы и сделал.
Но у сучки только одна жизнь, - и это не будет для нее так просто! Нет! Так легко она не отделается!
- Блядь! – и снова удар по стене, разбивающий штукатурку мелкими трещинами.
И самому – мерзко, отвратно до ужаса.
От себя, от нее, от блядства этого, что она творит, - и того, что полыхает ненавистью в нем сейчас. Всегда же умел сохранить ясную голову, - а ведь иначе не выжить, иначе захлестнет тебя, хуже, чем быка от красной тряпки, - и ошибешься, и любой неверный шаг будет ценою в жизнь. Твою или твоих людей, - кому, как не Тигру, знать об этом? Но ничего с собой не поделать сейчас, - разрывает ненависть изнутри. Ненависть, накопившаяся за многие годы. И ставшая черным мраком от этой многолетней выдержки. Мраком, который сейчас вырвался наружу.
Умылся ледяной водой, голову под кран опустил, - а все равно не отступает.
Выдохнул, - рвано, жадно, со свистом, и просто закрыл глаза, сжав кулаки до скрипа.
Потом. Что-то решать он будет потом, - пусть эта пелена отступит и злоба эта пройдет.
Хотя, - не пройдет и не отступит, он уж точно знает. Главное, чтобы сильней не стала. Чтобы самого не разорвала сейчас. Ему еще голова ясная нужна.
Зашел в душ, встал под хлещущую воду.
Раны таки не закрылись, по телу потекла окрасившаяся в красное вода.
Вышел из душа, осмотрел плечо и рваный бок, - черкнуло, совсем несерьезно, а вот плечо – навылет. Придется зашивать, хоть и не смертельно, даже ехать никуда не нужно.
Вернулся в кабинет, плеснул щедро из банки спирта, не забыв налить и в стакан и залить в горло. Провел иглой над огнем зажигалки, и, стянув пальцами, принялся зашивать.
- Так скоро и крестиком научусь, - хмыкнул вслух, усмехнувшись. – Вышивальщицей, блядь, стану.
Аккуратные, ровные стежки, - да, еще пару лет такой жизни и сам может в больничку устраиваться на полставки.
И – никакой боли. Никакого ощущение вообще. Даже жжения, хотя бы легкого.
