— Я освобожу твои руки и ноги, Яна, — вкрадчиво, но с предостережением говорит Родион. — Если ты вздумаешь взбрыкнуть, я тебя вновь свяжу. Ты меня поняла?
Киваю. Запястья и щиколотки горят, будто из не пластиком сдавили, а раскаленными обручами.
Щелчок, и хомут на запястье ослабевает. Не успеваю опомниться, как Родион приваливается ко мне, и срезает путы на щиколотках, а затем, через краткое мгновение, которое отдается в груди гулким ударом сердца, отстраняется. Растираю ноющие запястья и тянусь к мешку.
— Нет.
Мычу. У меня и челюсти болят от самодельного кляпа из кухонного полотенца. Спасибо, что не посудную губку в рот затолкали.
— Без криков.
Киваю.
— Можно.
Подныриваю пальцами под мешок, вытягиваю полотенце и с хриплым негодованием заявляю:
— Я не собака для команд с можно и нельзя.
Отбрасываю пропитанное слюной полотенце и торопливо запахиваю халат. Все-таки я покрасовалась голой грудью перед Родионом и его прихвостнями. Стыдоба какая. Хоть бы кто предупредил, что вместо сериала на диване с бутерами и сладким чаем, меня ждет поездка неизвестно куда с тремя мужиками.
— Нет, не собака, — соглашается Родион. — Однако приказам ты будешь подчиняться.
— С какой целью ты меня похитил? Если бы у Сергея были деньги, то он бы, вероятно, не сбежал.
— Я допускаю мысль, что человек в момент паники теряет самообладание и в нем берет верх инстинкт самосохранения. Сергей, видимо, из тех людей, которые сначала бегут, а потом только думают. Я хочу верить, что он все-таки мужчина и выйдет на связь, чтобы отыскать любимую жену. Сумма подъемная, если постараться. Друзья, родственники, кредиты, заемы.
Очень любопытно, кто из дружков Сергея одолжит ему хотя бы тысячу долларов.
— Я хочу вернуть деньги, — продолжает Родион тихим и холодным тоном. — И готов разойтись с Сергеем полюбовно, потому что я признаю свою ошибку. Это я принял его на работу. Это я не увидел в нем лжеца.
Прикидываю в голове, сколько можно выручить с продажи квартиры с учетом выплаченной ипотеки. Миллиона четыре. Переводим в доллары и выходит около шестидесяти тысяч.
Предположим, что удалось спихнуть нашу с Сергеем двушку выше рыночной цены, и у нас на руках будет семьдесят тысяч. Где взять еще восемьдесят? Стрясти с его и моих родителей? Продать их старые и крошечные квартиры в подмосковье и дачи? Ну, в принципе, рассчитаться с Родионом реально, только окажемся мы на улице и голожопые.
— Вопрос денег я буду решать с Сергеем. — Родион улавливает мою напряженное сопение и волны умственной активности. — Не с тобой, Яна. Ты заложница и веди себя соответственно.
— Но это контрпродуктивно, — резонно отмечаю я в темноте и духоте мешка.
— Я твоего мнения не спрашивал.
Срываю мешок с головы и смотрю в хищный профиль Родион. В полумраке отсветах фонарей, фар машин, мимо которых мы проносимся, он выглядит он пугающе-притягательным.
— Надень мешок.
— Сергей — мой муж, и так уж случилось, что я поклялась быть с ним в горе и радости.
Я, конечно, приняла твердое решение развестись, как только вопрос с Родионом будет улажен, но я не собираюсь сидеть и ждать, когда Сереженька выкупит меня. Я сама найду нужную сумму.
— Деньги вернет Сергей, — Родион чеканит каждое слово, — а не его упрямая, глупая и наглая жена.
Затем он смотрит на меня и приближает лицо. Так близко, что я вдыхаю его горячий выдох.
— Надень мешок на голову, Яна.
Смотрит в глаза, и под его гнетущим взглядом ощущаю себя не человеком, а морской свинкой, которую в любой момент могут сожрать, если она не перестанет вздорно попискивать и дразнить голодного тигра. Если бы сейчас Родион облизался, я бы не удивилась. Без лишних движений натягиваю на голову мешок.
