– Спасибо, – прошептала я. – Я…
– Ты перенесла много боли, но скоро от неё не останется и следа. Я восстановлю твоё тело и душу, и ты сможешь предстать перед глазами Богов полностью очищенной и невинной, будто и не было часов истязательств. Ты ещё познаешь радость жизни и восторг служения.
– Боги жестоки, – чуть громче сказала я, не желая больше служить кому бы то ни было.
– Пёс – тёмное пятно на нашем небосклоне. Он словно безухий выродок в стае фен-ри. Таких, как он, больше нет.
– А где … он сейчас? – я невольно запнулась, мне было страшно произносить слово Пёс вслух.
– Не волнуйся, сейчас его нет поблизости. Но смею тебя заверить, можешь его не бояться. Со мной ты в полной безопасности, – мужчина улыбнулся так по-доброму, что возле глаз пролегли морщинки, а в зрачках заплясали весёлые огоньки.
Так улыбаются взрослые, сообщая маленькому ребенку, что будет ни капельки не больно, а потом со всей силы дёргают больной зуб. У меня никаких сомнений не осталось: это только начало конца, впереди меня не ждёт ничего хорошего.
– Совсем скоро ты излечишься, и ещё споёшь свою прекрасную песню, заворожив самого Бога-императора, – продолжал увещевать терраэн, расписывая все прелести моей будущей жизни, но только он не учел одного.
– Я не умею петь.
Глаза мужчины удивлённо округлились. Он перевел взгляд на экран, рассматривая снимки моего тела.
– Я не понимаю, – обратился он к полукровке на языке терраэнов. – Никаких повреждений голосовых связок я не вижу…
– Это врождённое, – немного помедлив, ответил полукровка. – Выродок среди фаэлинов. Такое случается очень редко. Когда фаэлин рождается, первый звук, который он издает – это трель, сродни птичьей. Но бывают такие, как она, которые с криком, а не с пением приходят в этот мир. Обычно жрецы сразу же избавляются от таких, родители чаще всего сами ратуют за это. Фаэлин, не умеющий петь. Позор. Но случается, что младенцы выживают. Скорее всего, она родилась вдали от Храма, а избавиться от нее позже у родителей не хватило духа. Я слышал о подобных, но впервые вживую вижу этих выродков. Не думаю, что от неё будет прок. Кто польстится на такую? Чем она сможет приворожить?
– Ты смотришь на ситуацию, как истинный фаэлин. Но взгляни на это с другой стороны… У неё довольно необычная внешность для фаэлина. Ты видел цвет ее глаз? Чистый аметист, нечасто встретишь подобный оттенок… И это маленькая пикантная подробность… Птичка, не умеющая петь. Стоит лишь правильно обыграть эту особенность… Допустим, это компенсируется некоторыми другими особенными умениями… А если мы восстановим то, что с таким удовольствием разорвал Пёс, цена на нее возрастёт.
Я содрогнулась, услышав эти слова. Восстановить потерянную невинность, чтобы вновь отдать меня на потеху какому-нибудь извергу, предпочитающему девственниц? Я в сотый раз подумала, что быть утилизированной словно мусор прямиком в открытый космос – не самая худшая участь. И ещё больше я сожалела, что не умерла во время измывательств Палача надо мной.
– Тебе ничего не грозит, дитя, – сладкоголосо пел терраэн, гладя меня по волосам и участливо улыбаясь.
Лжец! Он говорил настолько искренне, что если бы я не слышала своими ушами всё сказанное им, непременно проглотила бы эту наглую ложь, как рыба наживку. И как мастерски он играл свою роль, как сочувствующе заглядывал в глаза, как ласково прикасался к волосам, изображая доброго Бога! Но за его внешностью, внушающей доверие, скрывалось существо расчетливее и безжалостнее самого Палача. И это было самое страшное.
