- Ты меня не знаешь, - вздохнула Даша. – Я не думала об этом, но теперь, когда ты сказал… Неплохая идея.
- Чего?!
- А что такого? Часики тикают, так говорят. Если рожать, то только от тебя, - хмыкнула Даша.
- Ты еще и издеваться научилась?
- И как ты догадался!
Даша ничуть не покривила душой, когда говорила о ребенке. Но Игната не обрадовала такая перспектива, поэтому Даша решила ему подыграть. Пусть думает, что она пошутила.
- Выпорю же, - усмехнулся Игнат.
- Правда? Наконец-то!
- А если не так, как тебе хочется? Без сабспейса.
Даша вывернулась из объятий Игната, взяла его за руку и поцеловала ладонь.
- Ты не сможешь, Игнат. Может быть, после… но не теперь.
Он не рискнет отпугнуть ее суровым наказанием, даже если она его и заслужила. Сегодня все будет, как прежде.
- Мы вернемся к этому разговору, - пообещал Игнат. – Советую серьезно отнестись к предупреждению.
- Мрр… - согласно муркнула Даша, потершись щекой о его ладонь. –Хорошо, как скажешь. Позволь сегодня побыть твоей маленькой девочкой. Я же не о многом прошу?
Зажимы оставили гематомы на ее теле: где-то красные, где-то с синевой. Но боли она получила мало. Хотелось еще и еще…
«Я веду себя, как сучка во время течки…» - подумала Даша.
- Ладно, - кивнул Игнат. – Ляг животом на стол, устраивайся поудобнее. Увы, на сегодня это наш единственный… станок.
Он опять гладил ее плетью: плечи, спину, ягодицы, бедра. Но все сильнее и сильнее, все чаще. В ушах зазвучала знакомая мелодия. Игнат всегда использовал один и тот же трек, помогающий ему придерживаться комфортного для Даши ритма. Сейчас он его не включил, это память играла с Дашей, подсказывая милые сердцу подробности.
Игнат не просил… Забыл? Или полагал, что в этом нет необходимости? Обычно Даша вслух читала «Песнь о деревьях» Киплинга.
Средь дерев, чей напев с далеких времен…
Игнат называл это своей страховкой. Он переживал, что увлечется и причинит Даше вред. Теперь, видимо, уверен в себе.
- Средь дерев, чей напев с далеких времен… - начала Даша.
Игнат сбился с ритма. У нее нет глаз на затылке, однако она готова была поспорить, что Игнат ошарашен. Впрочем, длилось это недолго.
- Ты помнишь? - севшим голосом поинтересовался он. – Продолжай.
И Даша читала стихотворение, пока язык не начал заплетаться.
Боль ласкала ее, баюкала, окутывала теплом. Боль унесла ее на небеса, позволила парить, нежиться в мягких облаках. Боль россыпью звезд услаждала взгляд.
- Ты как, сокровище?
У боли голос Игната, его темные глаза, сильные руки.
«Я люблю тебя…» - подумала Даша.
Или произнесла вслух? Неважно.
Приходить в себя после порки всегда мучительно. Даша ненавидела эти моменты, каким бы хорошим не был мастер, который ее порол. Все они – хуже Игната. Только он знал, какое питье ей подать, какую сладость предложить. Только он умел держать ее на руках так, чтобы не тревожить спину и ягодицы.
Ничего не изменилось. В объятиях Игната по-прежнему уютно, в его взгляде все то же умиление.
- Спасибо, мастер.
- Не благодари. Я испытал не меньшее удовольствие. Ради этого стоило искать тебя целых двенадцать лет.
- Ты забыл, - мягко напомнила Даша. – Это ничего не значит.
- Недавно ты сказала, что любишь меня. Жаль, не услышала ответ. Я тоже…
Даша закрыла ему рот ладонью.
- Не надо. Ничего не говори.
Игнат убрал ее руку.
- Почему, моя милая девочка?
- Потому что я больше не твоя милая девочка, Игнат. Я свитч.
