Но в бою земном, если увернулся из-под прямого удара, ты выживешь. Убежишь, отступишь, сдашься. Здесь же, на внеземных территориях, это слишком трудная задача. Венеру можно бомбить, используя весь арсенал, от ядерных до геологических бомб, это не приведет к катастрофе. Что будет и без того мертвой планете, отравленной естественными ядами? Да ничего! Просто станет еще более дискомфортно, но не сравнить с тем, что творится сейчас. Даже Марс в этом отношении защищен больше, там достаточно поднять пыльную бурю и спокойненько вести партизанскую войну. Истребители противника в тучах песка не летают, танки имеют нулевую видимость и являются больше мишенями, чем охотниками, и судьба войны решается в схватках ослепшей, не видящей ничего по приборам, но по ним же невидимой пехоты.
У нас, начни планету бомбить из космоса, ничего подобного не произойдет. Купола и щиты, несмотря на их надежность, хорошую бомбежку не переживут, а уйти в подземелья не панацея, поскольку геологическую бомбардировку также никто не отменял. Что лучше, погибнуть на поверхности, в огне, или заваленным в подземелье?
Но даже если выживешь в этом аду, случится самое страшное – безысходность. Никаких коммуникаций, складов, целых защищенных помещений – один скафандр с ограниченным количеством воздуха, воды и еды. Здесь не Земля и спасения от удушья нет. Даже в плен тебя никто не возьмет – лишняя трата ресурсов.
Чтобы выиграть войну, у нас можно не уничтожать наземную армию, достаточно просто хорошо отутюжить поверхность. Потому Венера сильна не армией, пехотные части составляют малую ее часть, не силами ПКО, не орбитальными боевыми платформами, а флотом. Флот – единственное, что защищает нас от тотального уничтожения. Тогда нам повезло, имперцы юную Венеру не добили, но что будет, лишись мы единственного нашего оружия обороны и защиты?
Потому флот – элита королевских вооруженных сил, флотские контракты самые шоколадные из всех, а берут туда одного из десятка лучших.
Что-то я задумался, замечтался. Настолько, что не заметил очередной казус, который решила преподнести мне судьба. А именно идущую навстречу ее высочество принцессу Фрейю под ручку с «сыном Аполлона» Феррейрой. Caramba!!!
В метре от меня прошла черненькая, та самая, в почти таком же сером неброском костюме, менее роскошном, более «рабочем». За ее плечом болталось выглядящее почти карикатурным, но смертоубийственное «Жало» – игломет средней мощности для коротких дистанций. Она мимоходом глянула на меня так… что я чуть не подавился. Но сказать ничего не сказала, скривилась и отошла в сторону. Сбоку от инфанты и сзади я обнаружил еще вооруженные фигуры.
Ее высочество медленно вышагивала, улыбаясь и что-то горячо обсуждая с юным герцогом Феррейрой, указывая на барельефы. Тот ей спокойно объяснял, оживленно жестикулируя свободной рукой. Идиллия! Сразу видно, эти двое небезразличны друг другу. Впрочем, особой нежности, той горячей влюбленности, о которой столько пишут и снимают кучу фильмов, я не усмотрел. Да, мило беседовали, да, улыбались и смеялись, как близкие люди, но уж не как страстные возлюбленные. Не хочу судить, они уже столько лет вместе, но, кажется, Бэль права – Себастьян не настолько интересен ее высочеству, как ему хотелось бы.
Тут ее высочество повернулась и увидела меня. Улыбка тут же сползла с ее лица, она заметно напряглась. Я помахал ручкой и улыбнулся тупой-претупой, ни к чему не обязывающей улыбкой. Герцог Феррейра заметил ее напряжение и тоже обернулся ко мне, проследив за взглядом. В его глазах читалась открытая неприязнь, кто-то посмел позариться на принадлежащее одному ему, пусть это всего лишь невинная улыбка. Стойкое чувство неприязни к нему, возникшее еще на летучке, только усилилось.
