Игры 1980. Изменившие мир - страница 8

Заседание МОК проводилось 12 мая 1970 года в Амстердаме. Тогда главными конкурентами Москвы выступали Монреаль и Лос-Анджелес. Накануне 69-й сессии МОК, на которой предстояло определить столицу следующих Игр, Москва представила обширные рекламно-информационные материалы, включая кинофильм, выставку на стендах, модели спортивных сооружений, книгу и альбом «Москва-1976»[6]. Вопреки ожиданиям, эти усилия оказались недостаточными. В столице, вероятно, предполагали, что шансы на победу высоки, и только в марте 1970 года, за два месяца до сессии МОК, Секретариат ЦК КПСС одобрил план информационно-пропагандистских действий в связи с кандидатурой Москвы. Однако времени на реализацию этого плана явно не хватало. К тому же непосредственно перед сессией МОК в западных СМИ была развернута кампания критики против советской цензуры, уровня обслуживания иностранных туристов, значительных пробелов в техническом обеспечении спортивных комплексов.

В первом туре голосования Москва набрала 28 голосов, Монреаль набрал 25 голосов, а Лос-Анджелес –18 голосов. Так как разница в голосах не была существенной, неожиданно и непредсказуемо МОК решил провести второй тур голосования, при этом Лос-Анджелес как аутсайдер выбыл. Голоса, раннее отданные Лос-Анджелесу, перешли Монреалю, и он выиграл с большим отрывом. Было также объявлено, что СССР слишком поздно подал заявку и не успел себя как следует зарекомендовать, к тому же, вероятно, повлияло и то, что страна еще не была как следует подготовлена к приему большого числа гостей со всех уголков мира. Это решение вызвало сильное разочарование и возмущение в рядах Спорткомитета и руководства СССР. Советское руководство предложило изменения в структуре МОК, настаивая на переходе к более демократическим принципам управления. В дополнение для противодействия МОК СССР начал активно поддерживать генеральные ассамблеи национальных олимпийских комитетов и международные спортивные федерации, укреп-ляя их роль и влияние в мировом спортивном движении[7].

Вспоминая свое назначение в Спорткомитет СССР вскоре после неудачи в Амстердаме, почетный президент Олимпийского комитета России, член МОК Виталий Георгиевич Смирнов рассказывает: «Я пришел в Спорткомитет СССР через месяц после нашего амстердамского проигрыша. В мои функции входили международные вопросы, в том числе вопросы пропаганды и связи с прессой – как сейчас выражаются, пиара. И первое, что мне сказал мой непосредственный начальник, глава спорткомитета Сергей Павлович Павлов: “Надо громить МОК по всем фронтам”»[8]. Поражение Москвы в борьбе за право проведения Олимпийских игр вызвало большой резонанс среди спортивной общественности, которая с нетерпением ожидала возможности ответить на это поражение. В газете «Советский спорт» в течение нескольких месяцев велась постоянная колонка «МОК под огнем критики», где критиковались представители империализма и аристократии, входившие тогда в МОК (в настоящее время затраты членов МОК оплачиваются, в то время как ранее участие в его деятельности требовало личных затрат на международные поездки и выполнение обязанностей, что подразумевало наличие значительного состояния). Однако эта неудачная попытка не прошла даром, она явилась ценным опытом и подготовила почву для последующей заявки.

После того как Монреаль был выбран городом – хозяином Олимпийских игр 1976 года, СССР не потерял энтузиазма и амбициозного желания провести Олимпиаду. Уже в 1971 году, за девять лет до предполагаемой даты проведения Игр, СССР предпринял новую попытку, подав заявку на проведение XXII летних Олимпийских игр 1980 года. Начался серьезный процесс подготовки, который задействовал бюрократический аппарат на всех уровнях. Весьма полезным оказался опыт предыдущих кампаний, включая сотрудничество в спортивной, публичной и культурной сферах. Советский Союз проанализировал и учел ошибки предыдущей кампании, значительно увеличив шансы на успех. Москва продемонстрировала свою открытость и гостеприимство, пригласив иностранных журналистов, включая представителей стран, враждебно настроенных к СССР. Этот важный шаг был воспринят как сигнал готовности к международному сотрудничеству.