Лаврентий вспомнил последнюю Игру. В тот раз жертва попалась не слишком красивая, но это, как ни странно, не отразилось на полученном удовольствии, а с такой милашкой, как нынешняя девица, всё будет просто великолепно. Вожделение уже разогнало кровь Островского, его плоть затвердела. Поняв это, мачеха довольно хмыкнула:
– Я знала, что ты оценишь подарок. Этот цветочек расцвёл только для тебя.
Илария расстегнула голубое платье девушки и обнажила её грудь. Лаврентий сглотнул слюну и, не удержавшись, протянул к спящей руку. Он грубо смял один сосок, а потом и другой. Девушка слабо застонала.
– А что ещё у нас есть? – игриво спросил Островский.
– Всё для тебя, – промурлыкала Илария и задрала девушке юбки выше пояса.
Белый, как сметана, живот с треугольником тёмных волос так возбудил Лаврентия, что он сразу же раздвинул жертве ноги.
– Не спеши, Малыш! Я отдам эту куколку тебе, но не сегодня. Мы так давно не играли, мамочка тоже хочет ласки. – Илария перехватила руку пасынка. – Иди к себе – отдыхай, я потом за тобой зайду.
Поцеловав Лаврентия в губы, мачеха подтолкнула его к двери.
Он пошёл к себе, размышляя, почему поцелуи всех других женщин кажутся ему столь пресными и лишь губы Иларии опаляют. Мачеха зажигала в Островском такую страсть, что он даже заколебался. Не послать ли все планы к чёрту? Зачем жениться, если ему и так хорошо? Терзаясь сомнениями, Лаврентий ушёл в свою комнату, где, не снимая сапог, завалился на кровать и стал ждать заветного сигнала.
Не прошло и получаса, а в его комнату заглянула укутанная в тёплый капот Илария.
– Пойдем, Малыш, мамочка тебя порадует, – позвала она.
Женщина обняла Лаврентия, прижалась к нему всем телом и так, бедром к бедру, повела через двор к приземистому рубленому домику – бане. К приходу хозяев в большом предбаннике так натопили, что дышать было нечем. Илария сбросила капот и осталась лишь в белых шёлковых чулках и высоких чёрных ботинках.
– Малышу жарко, – промурлыкала она и потянула с Лаврентия плащ, – сейчас мамочка разденет его.
Женщина знала, что делала, и столь простое действие, как раздевание, превратилось у неё в изысканную игру. Пальцы и губы Иларии оказывались там, где нужно, и Лаврентий купался в волнах терпкого изысканного наслаждения.
– Сейчас мамочка сделает своему Малышу очень приятно…
Губы женщины сомкнулись на мужской плоти, Лаврентий вздохнул, закрыл глаза и отдался сладостным ощущениям… Илария отстранилась именно в тот миг, когда Островскому уже показалось, что он не сможет остановиться. Но, оказывается, смог…
Мачеха обняла его и потащила к широкому сосновому столу. Она уселась на край столешницы и приказала:
– Теперь твой черёд.
Лаврентий опустился на колени и принялся медленно скатывать чулки, поглаживая обнажённые бедра женщины. Его пальцы проскальзывали между её ног. Вскоре Илария уже пылала, дыхание её прерывалось, а щёки цвели пунцовым румянцем. Пора!.. Лаврентий припал губами к влажному лону. Дрожь сотрясла тело Иларии, она закричала и… обмякла. Что ж, это было чудесной прелюдией, а теперь начиналось самое главное.
В дальней стене предбанника отворилась дверь, и из маленького чулана вышла голая Анфиса. Островский сглотнул слюну при виде её широких бедер и огромных арбузных грудей. Служанка подошла к столу и обратилась к хозяйке:
– Барыня, там дрянная девчонка за вами подглядывала!
Анфиса вернулась к чулану и вытащила оттуда испуганную девушку. Её уже полностью раздели, а руки связали в запястьях. Служанка грубо схватила пленницу за плечи и вытолкнула на середину комнаты.
