– Что? Что узнала? Что за тайны, Шурик? – возмутилась Настя. – Я же твоя подруга!
Вот дернул меня черт не к месту вчера кое-что ляпнуть, будет теперь жилы из меня тянуть обязаловкой...
– Я тебе потом все расскажу, хорошо? – пообещала я, слабо надеясь на то, что Настя со временем забудет о моем обещании. – Мне сейчас просто некогда. Нужно привести себя в порядок и отзвонить Виктору. А потом попытаться разыскать Славку и припереть его к стене на предмет наличия у него ключей. Кто знает, кому он их одалживал! Может, тут папочка ее ночевал, пока молодые на Пушкарской улице плотским утехам предавались. Нельзя так сразу впадать в панику и начинать придумывать невесть что!
– А как же Витька? На нем же лица не было! – Настя все же обиделась и насупленно теперь смотрела куда-то мимо меня.
– Тут вообще все понятно: сроки по отчетам горят. Он и прилетел сюда ласточкой, – тут я немного кривила душой против правды: Виктор никогда ко мне не приходил. Ни поздней ночью, ни тем более белым днем. – Выясним, Настя. Непременно выясним, только ты дай мне немного времени.
Соседка, так неосмотрительно возведенная мною вчера в ранг подруг, ушла. Я влезла под душ и минут десять с наслаждением плескалась, чередуя то горячую, то леденяще холодную воду. Посвежела, порозовела. Вымыла волосы и с удовольствием укладывала их потом добрых полчаса. Со вкусом подкрасилась. Долго копалась в поисках нужного туалета. Из шкафа в разные стороны летели сарафаны, юбки, блузки. Ничто меня сегодня отчего-то не устраивало. Нельзя, чтобы соскучившийся шеф-любовник нашел меня после долгой разлуки излишне затрапезной, мотивировала я свой внезапный порыв. Но в глубине души, конечно же, я прекрасно понимала подоплеку этого неистовства. Ревность... Она самая, голубушка, растревожила мою мятущуюся душу. Ревность к той стройной и молодой, из-за глаз которой меня уже и не разглядеть. Ну и ладно! Ну и пусть! Пусть живут как знают. А я вот прямо с сегодняшнего дня займусь обустройством своей личной жизни. А то все для сына да ради сына... Пора и о себе подумать.
Втиснув себя в узкие джинсы небесно-голубого цвета, теткин подарок к прошлому дню рождения, я не без удовольствия отметила, что еще выгляжу не на одну сотню баксов. Заднее место в полном аккурате. Живот плоский. Талия все еще на месте. Сейчас еще грудь обтянем чем-нибудь таким вызывающе открытым, и можно будет являться пред светлые очи любимого руководителя. Такая вещица нашлась. Темно-синяя кофточка под горло с глубоким вырезом, капелькой спускающимся едва не до пупка, кстати, тоже теткин подарок. Как это в ее стиле! В ее, но не в моем... до вчерашнего дня. Теперь все! Коли бунтовать, то бунтовать по полной программе.
Я долго стояла перед зеркалом. Осуждающе качала самой себе головой. Пыталась хоть немного скрыть вырез на груди, закалывала его то брошкой, то булавкой. Но если грудь имеется, то булавки тут не помогут, и я это бесполезное занятие оставила. Будь что будет! Виктору наверняка понравится. Может, ему это настолько понравится, что он с вещичками прямо сегодня ко мне и переберется? И не этот ли мотив двигал им в мое отсутствие...
Короче, своим видом я осталась вполне довольна и на такой вот оптимистической волне покинула собственную квартиру. Я умышленно не стала звонить шефу, заранее зная, что он начнет корить меня за молчание и долго нудить о пустых никчемных днях, проведенных в вынужденном одиночестве.
