Папа между тем вытер огромным, как скатерть на столе, платком обширную лысину. Я уж совсем было порадовалась тому, что он сейчас начнет звучно сморкаться, но нет. Аккуратно свернул платок-скатерть и сунул его в карман штанов, как мне показалось, армейских. Выложил на стол огромных размеров кисти рук с безупречными (!) ногтями и забарабанил пальцами что-то угрожающе воинственное.
А я продолжала его рассматривать.
Лысина на полголовы. Остатки волос неопределенного тусклого цвета. Нос его дочка скопировала в точности: хищный и тонкий. Губы... Губами, пожалуй, им можно было бы смело обменяться. Слишком уж они велики были у Виктории. Вот у папы – в самый раз для женского рта. Но ведь не для мужского же!.. И глаза, твою мать! Глаза такого же мерзкого фиолетового оттенка с проникающим в самое нутро взглядом.
– Сколько вам лет? – грубо рыкнул папа, потом подумал и добавил: – Александра Васильевна?
Ох, как мне хотелось послать его куда подальше! Но я взглянула на совершенно несчастного Славку и смиренно назвала этому хаму свой возраст.
– Понятно... – протянул он, продолжая барабанить пальцами по столешнице. – Кстати, думал, что меньше. Гораздо меньше...
– Если это комплимент, то весьма неудачный, – елейно ответила я.
– Почему?
– Потому что при таком раскладе мне пришлось бы родить моего мальчика в двенадцать лет.
Славка слева от меня едва слышно чертыхнулся. Папа и бровью не повел. Вика отмалчивалась.
– Чего это вы так вырядились? – снова полез нахрапом Иван Семенович все с тем же бесстрастным выражением на лице и омерзительной мутью в чернильных глазищах.
– А что вас не устраивает? – я приободрилась, предвидя развлечение. – Или, может, вас что-то возбуждает?
– Мне никогда не нравились бабы, подобные вам. Особенно такие, за которых приходится краснеть их сыновьям, – совершенно спокойно произнес будущий тесть моего сына – так, кажется, называется подобная дрянь – и попросил официанта подавать к столу.
Вся кровь, которая бурлила до сего момента в моих жилах, остановилась и замерзла прямо в тот же самый момент. Локти мои сползли со стола, и я едва не ударилась подбородком о стол.
Боже, меня никогда и никто так не унижал! Так стыдно, так больно! Всего лишь одной фразой, но так уложить на лопатки...
– А вы, я гляжу, профессионал! – прошипела я змеей. – К тому же хам и быдло! И если вы думаете, что я стану кушать с вами за одним столом...
Тут мне на голый локоть легло что-то теплое, мгновенно заставившее меня замолчать. Я скосила глаза и с удивлением обнаружила на своей руке уже знакомую узкую ладошку с длинными пальцами, унизанными перстнями.
– Не обижайтесь на него, Александра Васильевна, – тихо попросила Вика и даже погладила меня, как кошку. – Папа просто-напросто военный. Сейчас на пенсии... Он всю свою жизнь привык говорить то, что думает...
– Потому и демобилизовался в звании младшего лейтенанта? – предположила я, незаметно убирая руку из-под теплой ладошки.
– Полковника... – ответила за него Вика, скрещивая руки под грудью.
– Ну, настоящий полковник! – ошарашенно выдала я, и неожиданно все заулыбались.
Даже мерзкий папа тоже улыбнулся, сверкнув золотой коронкой левого клыка.
– Ладно. Будем считать, что знакомство состоялось, – удовлетворенно бормотнул он и шлепнул здоровущими ладонями о стол. – Давайте приступим к приему пищи и заодно обсудим некоторые детали готовящегося празднества.
