А вот с одеждой все было просто: вечные джинсы с затертыми до белизны коленками и большой бесформенный свитер. Тепло и удобно, а насчет красоты – так это кому как. Ей, например, обувь на шпильках и мини-юбки и задаром можно не предлагать, она подобные вещи разве что перед угрозой расстрела на себя наденет. Вон, стоит на ту же Мариночку посмотреть, чтобы раз и навсегда заречься от таких глупостей. Мало того что по дороге на работу раз пять «едва не упадет», споткнувшись на московских колдобинах, так потом непременно запирается в туалете и минут десять пытается отстирать колготки от налипших на них капелек грязи, а затем придать им вид сухих. И ради чего эти мучения? Ради той самой эфемерной «красоты», на которую непременно клюнет потенциальный супруг? Ну и есть ли в этом толк, если они с Мариночкой ровесницы и обе не замужем? Хотя сама Мариночка активно уверяет, что еще чуть-чуть, самая малость, и в ее жизни зазвучит марш Мендельсона. Впрочем, то же самое она говорила и в прошлом году, и, как подозревала Лена, будет твердить еще и еще с упорством заевшей пластинки. Нет, граждане, если люди и женятся, то не потому, что их избранница мужественно скачет по гололеду на тонюсеньких ходулях и тщетно пытается не замерзнуть, когда под юбку задувает ледяной ветер. Одежда к этому процессу вообще имеет весьма отдаленное отношение, если вообще, конечно, имеет.
Поезд вновь тронулся. Лена недовольно поморщилась: какая-то ретивая тетка, не удержавшись на ногах, навалилась на нее и мало того что не извинилась, так еще и буркнула себе под нос нечто непереводимое. В отместку Лена перевесила сумку на другое плечо с тем расчетом, чтобы вредная тетка при следующей попытке налететь на соседку врезалась сначала в ее острые, заделанные металлом края. Мелкий такой вагонный терроризм. Взывать к совести подобных граждан – занятие бессмысленное, да и небезвредное. Можно в ответ столько гадостей о себе выслушать, что на две недели плохого настроения вперед хватит. Зато на ответные безмолвные пакости они реагируют совершенно адекватно, тут же перебираясь подальше.
В арсенале Лены за многолетнюю историю ее поездок в метро таких вот приемчиков накопилось превеликое множество. Сколько видов хамства – столько и методов борьбы с ним. Если рядом сидящий мужчина (женщины подобной блажью, как правило, не страдали) вольготно разводил колени в стороны, вынуждая соседей пересаживаться подальше от него, то Лена вопреки его тайным ожиданиям поступала точно так же: слегка привставала, ерзая пятой точкой, чтобы усесться поглубже, после чего ставила сумку между ног, разводя колени в стороны и вынуждая любителя комфортного проезда умерить свои амбиции. Торопыгам, рвущимся к выходу из вагона прямо поверх обуви других пассажиров, не грешно было и ножку подставить. Ну а если какой-нибудь подвыпивший и потому особо смелый товарищ пытался ущипнуть Лену за задницу, он тут же получал со стороны незаметный, но весьма эффективный удар в солнечное сплетение и тихое предупреждение, что в следующий раз она ударит ниже и куда сильнее. Впрочем, на пьяных мало что действовало, кроме прямой силы. Один вот такой «обиженный» не поленился за ней из метро вылезти и потом «объяснить наглой девахе», откуда ноги растут. Поскольку после первого раунда в вагоне сходиться с девушкой на кулаках он не решился, то не придумал ничего лучше, чем подкрасться к ней сзади на темной улочке и набросить ей на шею удавку.
