Израненное тело превратилось в выполненный ножом по холсту рисунок ребенка.
– Йод и бинт принести? – донеслось с той стороны двери. – Или пластырь?
– Не сейчас.
Кого девушка видела в нем? Вчерашний спаситель второй раз возник в невообразимом облике. Судьба била по заду и по голове – он изворачивался, удирал и жил себе дальше. Михаил был из вынужденно героического поколения, которое сумело пережить самое интересное, произошедшее со страной, и страдало от единственного недуга – излишней тяги к уходу от реальности в душевность призрачного бытия. Страдал и он. Возможно, многого бы достиг, если бы не решил для себя, что теориям о возрастных кризисах нужно верить. Мужчины созданы для войны, их дело побеждать. Когда (вариант: если) победили – удерживать завоеванное. Но стоит решить для себя, что ты больше не участник боевых действий в войне за счастье… тогда – все.
Очищающий водопад глушил звуки, мысли стекали вместе с грязью, и через минуту Михаила вынесло за пределы мира, вернув в материнское лоно, где он и плавал в счастливом отрешении и неведении.
Счастье омовения было долгим и прекрасным. Простая радость – и такой оживляющий эффект. Давно подмечено: чем проще радость, тем она приятнее. Мир принадлежит любителям простых радостей, а остальным приходится подстраиваться и делать вид, что такие же. Или что хотя бы понимают, о чем речь. Жалко непростых.
Михаил перекрыл воду. Прекратившийся шум словно подал знак, дверь бесцеремонно распахнулась, и Жанна внесла тепло-бархатную стопку.
– Вот, возьми запасной халат. – Она совершенно не стеснялась чужого мужчины, перешагивающего бортик ванны во всем древнегреческом великолепии.
Про великолепие – это, конечно, просто к слову. Погрубевше-разжиженный Аполлон – тоже Аполлон, но возраст, как вчера верно заметила Жанна, меняет людей. И, вопреки ее мнению, не только женщин. На Аполлонов, как и на Афродит любят глядеть в самом расцвете лет, потом они превращаются в Вакхов и сатиров.
Михаила смерил оценивающий взгляд:
– Не знаю, что еще предложить. В мои вещи ты не влезешь.
Это точно. Тоненькое холмистое тельце хозяйки было раза в два уже и на голову ниже.
– Спасибо. – Михаил потянулся за одеянием.
Когда он запахивался, девичьи плутовские глаза разглядывали намечающийся животик.
– Вижу, спортом занимаешься.
Причем здесь спорт? Ах, вот в чем дело. Соответствие размера возрасту. По сравнению с ровесниками живот Михаила не выглядел пузом. А если сравнивать с одногодками новой приятельницы…
А не надо сравнивать. Судя по тону, высказанное – скорее комплимент, чем укол.
С другой стороны, откуда она столько знает про размер животов его ровесников?
– Угу, – произнес Михаил, недовольный как разглядыванием, так и выводами. – Особенно сегодня.
– А что сегодня?
– Сбежал из ада.
– Из з… – Полное лукавства личико отвернулось, глаза скосились на кокетливо отставленный образец.
Ребенок. Дитя, которое притворяется взрослым. Михаил через эту шутку прошел лет сорок назад. Натужно выдавленная улыбка вышла кривой.
– В каком-то смысле можно сказать и так, – по размышлении признал он, когда девушка вернула середину на место, – но лучше оставить в моей редакции.
– Из преисподней? И как там, горячо?
– Очень.
– Заметно. Оттого ты ведро воды выхлебал.
– Зато теперь точно возьмусь за себя, – дал себе слово Михаил, чужим присутствием заверяя клятву, как нотариальной печатью.
