— Кто? — хмурится девушка. — Тот вампир? Он… Комплементы сыпал. Что вкусно пахну и всё такое.
Врёт. Чем злит сильнее. Бью кулаком по дереву возле её головы. Она вздрагивает и жмурится.
— Говори правду, малышка. Не испытывай терпение.
— Приказывал не кричать. Он только попробует меня и отпустит, — лепечет и сильнее удерживает за лацканы. — Астарт, прошу.
— Что просишь? — тихо закипаю, мечтая свернуть шею этому бессмертному.
Склоняюсь ниже, зарываюсь в растрёпанные волосы на виске. Делаю глубокий вдох. Сейчас она пахнет божественно. Смесь страха и возбуждения. Вот он, мой личный успокоин. Лина опять замирает. Горячими пальцами гладит шею, ласкает кожу, слегка царапая. Отзывается моментально. Стоит только коснуться. Кайф.
Подушечками пальцев пробираюсь через разрез, прикасаюсь к нежной коже, и Лина тут же судорожно вздыхает, вздрагивает едва-едва и теснее жмётся. Нежная. Отзывчивая. Страстная. Моя.
Можно было в первую же встречу уложить её под себя. Лина была возбуждённая и сама желала меня. Но нет, не в моих правилах насиловать смертных. Тем более её. Она и вправду особенная. И мне до безумия хочется, чтобы сама пришла. Сама вот так же ластилась, не из-за страха быть наказанной. Не из благодарности.
И я не уверен, что дождусь отклика раньше, чем сойду с ума. Мне нужна разрядка. Секса в жизни хватает, с этим проблем нет. Точнее, теперь проблемы определенно есть. Потому что, встретив её, я не хочу других.
— Ну же, Лина. Что ты просишь? — подстёгиваю, прикасаясь сухими губами к скуле. Вдыхаю глубоко, плавно спускаясь ниже. Слегка прикусываю подбородок и прижимаюсь к чувствительному местечку за ухом. Лина часто дышит и трепещет. Сама жмётся теснее. Это её маленькая слабость. Очень интересно, где ещё они припрятаны.
— Я устала, — с придыханием шепчет, — мне нужно немного отдохнуть, ты ведь только пару часов назад пил.
— Тш-ш-ш, — выпускаю с шумом воздух из лёгких и, отстранившись, смотрю в эти потемневшие от своего собственного желания серо-зеленые глаза. — Рядом с тобой я всегда голоден, малышка. И этот голод утолить можно по-разному.
Тяну её ладонь и прижимаю к паху. Улыбаюсь, наблюдая, как краска заливает её лицо и шею.
— Не здесь же! — мотает головой моя маленькая развратница. — И я не буду.
— Моё искушение, — хрипло шепчу и, придержав её за подбородок, целую. Стоит ей ответить, язычком юрким обжечь мои губы, током прошибает всего. Поясницу тянет, и член болезненно ноет. Толкаюсь пахом, даю прочувствовать все свои желания.
— Мы в людном месте, Астарт, — жалуется Лина, жарко отвечая и посасывая мой язык. — Я не хочу так. Это унизительно.
— Унизительно? — удивлённо отстраняюсь.
— Будто я твоя игрушка, где захотелось, там и прижал, юбку задрал и поимел. Я и так по твоим правилам играю. Не перечу. Не убегаю. Просто не унижай меня ещё сильнее.
— На колени опустилась! — цежу, отступая.
— Что?
Расстегиваю пару пуговок и, оттянув брюки, высвобождаю колом стоящую плоть. Даже дышать легче становится.
— Давай, девочка. Встала на колени и отсосала мне. Быстро!
— Не боишься, что откушу его? — вспыхивает Лина, сжимает кулаки, злобно смотря в глаза.
— И нарвёшься на наказание, — бью холодом и, подойдя ближе, хватаю за шею. Девчонка гордо вскидывает подбородок выше, не отступает. Не боится. Смотрит прямо, в душу заглядывает. Склоняюсь ниже, едва задеваю губами её губы. — Если бы я хотел тебя унизить. Именно так бы сделал. Если бы хотел сломать тебя, давно бы уже лежала подо мной и ноги раздвигала. Так что не смей мне предъявлять, что я обращаюсь с тобой как с игрушкой. Взаимное влечение не может быть унизительным. Сейчас я стою перед тобой со спущенными штанами, не ты с задранным подолом. Чувствуешь себя униженной?
