– Что вы собираетесь делать? Не надо, - облизываю пересохшие губы, ерзаю, стараясь отодвинуться. – Клаус, хватит! Я ничего не сделала…
– Ты пыталась сбежать, красивая. И это плохо. А ещё лжешь старшим – это ужасно. Разве таким манерам тебя учили?
Мотаю головой, задыхаюсь. Подушечки пальцев мужчины мягко надавливают на внутреннюю сторону бедра. Будоражат нежную кожу, вызывают мурашки.
Мне кажется, что я попадаю в эпицентр вулкана. Лава лижет кожу, растекается по венам. Всё горит и пульсирует, сжимается от напряжения. Невыносимо ждать и бояться.
Страх горьким привкусом оседает на языке. Прикусываю губу до крови, боясь пошевелиться. Кажется, что тогда всё произойдет быстрее. Или так лучше? Сразу, полностью и перестать дрожать?
– Клаус!
Всхлипываю, когда он задевает резинку трусиков. Не трогает слишком интимно, просто добирается до нижнего белья. А меня уже колотит, накатывает фантазией, что со мной сделают.
Их здесь двое.
В тесной машине.
Глушь, где не проезжают другие люди. Вроде основное шоссе, но в такую погоду – пустынное. Ветер завывает из-за открытых дверей, пускает холодок по спине.
Невольно прижимаюсь сильнее к Нику, стараясь согреться. Он теплый, а мороз кажется страшнее. Или нет? Ничего не понимаю, путаюсь. Окончательно теряюсь, когда губы Ника цепляют мою мочку.
– Будь хорошей девочкой, красивая. Не мешай мне и скоро окажешься дома.
– Я не хочу… Не хочу домой и к братьям, - выпаливаю, сжимаясь. – И не буду ради этого хорошей или правильной или…
– Послушной? – Клаус усмехается, захлопывает дверь в машину. Увеличивает капельку тепла, от которой я млею. – Закрой дверь, Ник, нашей красавице дует.
Смущаюсь. Мужчина произносит «красавица» как что-то плохое, сродни «принцесса» или «капризная девица». А ещё теряюсь от мысли, что Клаус заметил, насколько я замерзла.
Вздрагиваю из-за громкого хлопка, а после ещё раз – из-за ладоней Ника. Он рывком тянет моё пальто вниз, спускает рукава до локтей. Обездвиживает таким простым способом, потому что у меня не получается выпутаться.
Клаус продолжает свою пытку. Ведет вдоль резинки трусиков, задевает её, а после отпускает. Всё внутри подрагивает от этого, заряжается вибрацией. И к лицу приливает волна жара, словно кто-то включил печку на максимум.
Пальцы мужчины рисуют причудливые узоры, а у меня душа обрывается. Ощущение, что вот-вот что-то случится. Как замершее напряжение в груди. От которого не избавиться.
– Пытаешься быть честной? Уже хорошо.
Ник кивает, а его подбородок вжимается в обнаженное плечо. Щетина колет кожу, от чего этот странный жар ползет ниже. По груди и животу, вспыхивает новой силой под пальцами Клауса. А после разливается кипятком по лону.
Пытаюсь зажаться, свести ноги, но мужчина не позволяет. Резко сжимает бедра, придавливает их к креслу. Жмурюсь от мысли, как я сейчас выгляжу. Полулежу на Нике, в его объятиях. А другой мужчина разводит мои ноги, может узнать цвет белья.
– Честной? – переспрашиваю, заикаясь. В голове звенит, мысли и реальность скрыта за плотным туманом. – О чем вы?
– О том, что не спешишь к своим сводным братья, - Клаус наклоняется ко мне, а я задерживаю дыхание. Смотрю внимательно, словно мужчина – дикий зверь. И сейчас бросится. – И у меня к тебе встречное предложение, Карина. Маленькая сделка.
– Какая?
– Будь послушной и тогда не попадешь к братьям слишком быстро. Мы можем их позвать в дом Давида, куда сейчас направляемся. А можем не звать.
