– Кис, ты тон прикрути.
– Я использую максимально вежливый и подходящий тон, что-то не так?
И ресницами взмахивает.
Охуеть заявочки.
Подхожу ближе, сжимаю пальцами спинку стула, кручу его, разворачивая девчонку к себе лицом. Наклоняюсь, по лицу пытаюсь прочитать всё, что её не устраивает.
– Не надо, - просит твердо, отклоняется от моих прикосновений. – Не нужно меня трогать. Как я уже говорила, это неприемлемое поведение. Вы сами утверждаете, что я здесь в качестве заложницы, а не в роли девушки с низкой социальной ответственностью.
– В роли кого, кис?
Брат рядом останавливается. Такой же напряженный, как и я. Были уверены, что стрельба растормошит девчонку, подтолкнёт немного. Я ведь не дебил, считываю, как Катя реагирует на нас. Нихрена это не стон отвращения был, когда касался её.
– Не в роли шлюхи, - выплевывает, в серых глазах презрение мелькает. – Поэтому не надо ко мне приставать. Уверена, что с этой проблемой вы сами можете справиться. И выбор получше будет.
Снова что-то мозг царапает. Ненавязчиво, будто я всю картину не вижу. Так и днем было, когда не просчитал, что этот уебан вызовет полицию. Интуиция вопит, а я привык с ней считаться.
Сжимаю коленки девчонки, развожу в сторону, чтобы между стройных ножек оказаться. Наклоняюсь ближе, она дышит рвано и шпарит огнем, злостью, которая в глазах плещется.
Заводит, блядь. Вот этот её характер с перчинкой – охрененно возбуждение разжигает. Даже не против, если царапаться и кусаться будет. Кошка дикая. Охуенная.
– Претензия в чём, Екатерина… Простите, по-батюшки не знаю.
– Я… - теряется от такого обращения, губы поджимает. – Никаких претензий, но…
– Без претензий ты бы не вела себя как истеричка. Замерзнуть решила насмерть? Тут до ближайших домов час езды.
– А вам какая разница? Замерзну, будет вам меньше проблем. Никаких рисков, что я могу кому-то рассказать про ваше преступление. Все в выигрыше, правда?
– Училка, не нарывайся.
Предупреждаю, хотя вижу, что это мало помогает. Думать надо, что у неё в голове перемкнуло. Нормально себя вела, открывалась понемногу, понимала, где находится. А потом…
Прокручиваю в голове всё, что было. Каждый момент, слово и взгляд. На что обидеться могла, как малолетка, чтобы сейчас откровенно рисковать. Бабский мозг это всегда загадка.
– Ох, кисунь, - улыбаюсь, когда всё на места встает. – Какая ты обидчивая.
– Я не понимаю про что вы говорите.
– Ты, - поправляю её, тяну рука платья ниже. – Если я тебя трахать собираюсь, то лучше неформально общаться, правда?
– Не…
– Собираюсь. И ты сама согласишься. Но для начала, пожалуй, мне извиниться нужно.
– За что.
– За то, что обидел. Надо ведь показать, что мы пристаем не из-за того, что ты здесь одна. Если бы у нас на тебя не вставал, мы бы давно себе девочек вызвали. Но мы тебя хотим, кис. И я собираюсь это наглядно показать.
С Катей нужно быстро действовать, пока ничего не сообразила. Я прикасаюсь губами к светлой коже на шее, втягиваю и чувствую, как девчонка дрожать начинает.
Хочет же, блядь, а мозги крутит. Отлично неприступные крепости возводит, заставляя пробиваться через них. А теперь ещё и на мелочь обиделась как малолетка.
В принципе, как любая девчонка.
– Адам! – вскрикивает, когда я стул тяну на себя. Тот скрипит по полу, но легко поддается. – Что ты делаешь?
– Извиняюсь. Кто же знал, что кису так заденут мои слова, - шепчу ей на ухо, языком касаюсь мочки. И девчонка вспыхивает, пробую её жар на вкус. – Теперь надо наглядно показывать всё.
