– А, это ты…
– Как дела, Шелли? – Усмехаюсь.
Меня здесь все знают. А еще они все в курсе, что с меня нечего взять – мы бедны, как диванные клопы. И воняем также.
– Все нормально, Джимми. – Она затягивается, демонстрируя длинные ногти с облупившимся по краям маникюром. – Только вот с клиентами тухло, сам видишь.
– Ничего, – будто бы утешаю ее, – еще ведь только начало вечера.
И прячу руки в карманы.
– Кроме шерифова сынка сегодня еще и не было никого. – Вздыхает Шелли, небрежно приваливаясь к стене. Ее юбка шириной с мою ладонь задирается, обнажая край коралловых трусиков. – Парнишка пришел расставаться с девственностью. Большое дело. Видать специально копил, откладывал со школьных завтраков или карманных денег. – Шлюха смеется, отгоняя рукой сизый дым. – Мятые пятерки, замусоленные десятки. Умора! Вывалил все это передо мной и покраснел. – Она закатывает глаза. – Пришлось, как следует, поработать, чтобы расшевелить его дружка. Пока в рот не взяла, он и не проснулся. Забавный мальчишка.
– Ясно. – Прочищаю горло, старательно отгоняя от себя яркие картинки того, как Чарли Андерсон развлекается со старой проституткой на папины деньги. – Я ищу свою мать. Не видела ее?
Шелли тушит бычок о стену и швыряет прямо на землю.
– Малыш, не совался бы ты туда. – Кивает на бар. – Этот ублюдок Джо настоящий псих. Я начинаю переживать за тебя.
– Все будет нормально, Шелли. – Обещаю.
– Не уверена. – Она поправляет титьки, затянутые в блестящий розовый топик, и складывает руки на жирной талии.
– Я тебе говорю.
– В прошлый раз он вышвырнул тебя отсюда пинком под зад, малыш. И выбил твоей матери зуб.
При мысли о возможной встрече с хромым Джо у меня желудок начинает колотить нервной дрожью.
– Просто спрошу, не собирается ли она домой. Ее трое суток уже не было.
Шлюха цокает языком.
– Ну, о’кей. Мое-то какое дело? – Пожимает плечами. – Удачи тебе. – Делает несколько шагов по направлению к своим товаркам и оборачивается. – Если тоже надумаешь…ну, я насчет того, чтобы обкатать твоего жеребца в первый раз, приходи, сделаем в лучшем виде.
– О, спасибо… – Теряюсь я, еще раз оглядывая ее с ног до головы.
Она подмигивает.
– Всего за пол-цены, Джимми, ведь ты такой хороший и сладкий мальчик. Мне даже будет приятно сделать это для тебя.
Отворачивается и выходит под свет вывески. А я толкаю дверь в бар и окунаюсь в запах пота, мочи и чьей-то кислой отрыжки. В баре темно, как в уличном сортире. Свет идет только от барных полок и единственной лампы над потертым бильярдным столом. Посетителей не так много: трое доходяг отхлебывают пиво за столиками, двое трутся возле музыкального автомата, еще один спит, наклонившись на стену.
– Привет, Джимми, – прорывается сквозь музыку голос хозяина заведения.
У меня во рту пересыхает, потому что я боковым зрением уже вижу мою мать, развалившуюся в глубине зала на скамейке. Похоже, она в отключке. Пытаюсь взять себя в руки и дышать глубоко, но грудная клетка сжимается с такой силой, что не получается даже вдохнуть.
– Давно она в таком виде? – Спрашиваю у него.
Эдди наваливается на стойку и смеряет меня полным сочувствия взглядом:
– Пару часов, сынок.
– Я заберу ее.
– Джо просил ее не трогать. – Он выпрямляется и нервно поправляет закатанные до локтей рукава клетчатой рубашки.
– Мне плевать, что он просил. – Сжимаю зубы.
– Не получилось бы как в прошлый раз, Джимми.
– Не получится. Сколько она должна тебе, Эдди?
