– Ага, пойду! Только вы мне РПК на «калашмат» поменяйте, – уже прокричал в ответ Егорка, пытаясь перекрыть шум параллельно идущей колонны танков.
– А чем тебе ручной пулемёт не нравится? Тяжелее, что ли, автомата?
– Ну да, – ответил парень и, вполоборота повернувшись к Чалому, устремил свой взгляд за кузов, где за отброшенным на крышу тентом открывалось зрелище…
Следом за их КамАЗом, растянувшись чуть ли не до горизонта, по разбитой дороге, которую справедливее было назвать направлением, медленно и коварно, обползая ямы и воронки, юзом двигалась военная бронированная «змея-колонна», всё удаляясь от государственной границы России и всё глубже вгрызаясь внутрь неизвестности. Ползла грозно, шумно, тяжело, словно силище неуёмное, готовое размалывать в пыль на своём пути любые преграды, разрушая их до основания мощью своей артиллерии и раздавливая многотонной бронетанковой грудой любой намёк даже на попытку сопротивления.
Где-то низко над головами пара невидимых глазу боевых самолётов преодолела звуковой барьер, и внезапный мощнейший хлопок в небе заставил буквально всех дёрнуться к полу и даже упасть ниц. Егорка, к удивлению Чалого, остался невозмутим.
– Чего ты? Не испугался, что ли?
– Не успел, но ссыкнул, кажись, точно, – со смущённой улыбкой проговорил он по секрету на ухо старому сержанту.
– Штаны зимние, толстые – насквозь не пробьёт. Через час на тебе само просохнет.
– Это от неожиданности, а так-то я и не испугался вообще, даже ничуть. А вот вы только посмотрите, какая армада идёт с нами… Я даже бояться перестал… кажись…
– Ну вот и ладушки. – Чалый приятельски хлопнул слегка Егорку по колену и закончил: – Значит, к Истомину тебя и определим. На том и порешили. Быть посему, Витя?!
Истомин снова согласно кивнул, широко и весело заулыбавшись в ответ Чалому темнотой своего беззубого рта.
* * *
Разворачивались в посёлке городского типа с обнадёживающим названием – Отрадное. Трёхэтажное здание местной средней общеобразовательной школы, на фронтоне которой уже были водружены Герб Российской Федерации с триколором Государственного флага вместо сбитого трезубца, наполнялось, словно муравейник, сплошь «зелёными человечками» в одинаковой униформе, таскавшими туда-сюда ящики с боекомплектами и личное оружие. Вместо выселявшихся подразделений Луганской армии, уходившей на новые позиции, севернее Харькова, заезжали свежие силы армейского корпуса ДНР.
Учебные классы и спортивный зал оказались тесными для размещения всего личного состава, потому расселялись прямо на полу в коридорах и даже на лестничных пролётах. Уже в наступившей темноте народ, спотыкаясь о разложенные вещевые мешки и ящики, толкаясь, матерно выказывал неудовольствие свалившимися неудобствами.
Взвод разместился в классе украинского языка, где висел портрет Тараса Шевченко, а Руслан Гроз сразу обнаружил деревянный игрушечный автомат Калашникова.
– Вот к чему на уроках украинского языка нужен был этот предмет? – задал риторический вопрос Руслан.
– Готовили патриотов для защиты от Русского мира, – ответил Гур. – И через язык, и через мозги.
– Они тут укропских гитлерюгендов готовили, что ли? – не унимался Гроз.
– Да… промывали головы, видать, не на шутку, – произнёс, слегка заикаясь, Лёха Лексус, уже расположившись под столом у окна.
– Под окном спать опасно, – раздался голос внезапно появившегося Петера.
Народ радостно загалдел, увидев пропавшего из вида командира взвода, и принялся обнимать его, будто после долгой разлуки.
