– Совсем позабыли о нас, молодой человек, – пожурила директриса, пожилая и ухоженная женщина с осанкой аристократки, подавая изящные сухие пальцы, унизанные перстнями. – Сейчас и без того в библиотеку не часто заходят, все в Интернете сидят.
Павел пожал руку, улыбнулся:
– Мы с вами вымирающий вид, Ирина Петровна. Мне бы поработать пару часов. Разрешаете?
– Составишь компанию даме? – в голосе директрисы послышалось лукавство. – Ваше счастье, молодой человек, что я с отчетами задержалась. И, похоже, надолго. Так что читальный зал и книгохранилище в вашем распоряжении. Сторожа предупрежу.
– Спасибо, Ирина Петровна. Я ваш должник.
– Ну-ну, пустое! – она снова заулыбалась. – Хотя роль мисс Марпл мне не светит, побыть информатором великого Шерлока я могу.
У директрисы библиотеки было две страсти: старинные украшения и детективы.
Пустой читальный зал выглядел неуютно. Ряды стеллажей уходили в густой сумрак: директриса попросила экономить электроэнергию, и Павел расположился поближе к выходу, включив минимальное количество ламп. Запустив компьютер, он вытащил блокнот, где на первом листе схематично зарисовал план деревни: домики на берегу реки, лес и горы. Вверху подписал «Доброгостово – добрый гость». Дальше шли заметки, которые Павел сделал дома, повторно пересмотрев телесюжет. Старец как старец, не злой и не добрый, взгляд простой, бесхитростный, правая рука висит плетью – паралитик. Зато Маланья, женщина в платке, настораживала. Павел записал в блокнот: «Враждебность, покорность, страх. Типичное поведение сектанта», перевернул страницу и добавил: «В избе старца нет икон. Почему?» Вопросительный знак жирно обвел и дважды подчеркнул.
Ритуал экзорцизма просмотрел с особой тщательностью. На стоп-кадрах изображение рябило, и сколько Павел ни присматривался к воспарившей над полом девушке, но так и не разглядел поддерживающих тросов. А ведь они должны быть, правда? Должны, иначе придется признать, что это действительно…
– Чепуха, – сказал вслух и записал в блокноте: «Левитация – иллюзия!!»
Павел решил, что к фокусам вернется позже: работать он привык планомерно, и сейчас его больше интересовали материалы по краеведению. Часть из них, благодаря всемирной паутине, разыскал еще дома.
Доброгостово – деревенька на реке Полонь, в таежной глуши между Новой Плиской и Сосновцами. Когда-то обладала статусом села, а теперь насчитывала не больше тридцати дворов и делилась на две части: в новой возвышалась Троицкая церковь, вокруг которой и текла размеренная деревенская жизнь, раз в неделю устраивалась торговля, а по выходным даже работал местный дворец культуры. А на отшибе, ближе к лесу располагалась старая часть – наверное, там и жили сектанты, но подтверждений догадке Павел не нашел, зато нашел кое-что другое.
Он тщательно скопировал найденный фотоснимок в блокнот: на фоне черного леса, возвышаясь деревянным куполом над крестами и надгробиями, стояла Всехсвятская кладбищенская церковь. И называлась тогда деревня – Погостово.
«…остов», – эхом отозвалось в Пуле.
Павел распрямил спину и огляделся: он находился в зале совершенно один. Лампы освещали ближайший стеллаж и десяток столов, а дальше все проглатывал полумрак. В окно бил желтый и теплый свет фонаря, от рамы на подоконник падала косая тень – крест-накрест. Ветки клена царапали стекло, и в слуховом аппарате неприятно потрескивало. Павел поморщился и отключил Пулю.
