II. Маска Зорро. Голубой бриллиант - страница 2

Прихоти судьбы последних месяцев научили его ожидать любого подвоха и поворота событий, поэтому он с трудом дождался возвращения домой и сделал предложение Керолайн буквально в первый час.

Он не удивился бы уже ни тому, если бы Кери вдруг растворилась в воздухе прямо на его глазах, потому что знал по собственному опыту, что это возможно; ни тому, если бы в дверь гасиенды раздался стук и за ней его поджидала невесть откуда появившаяся родня его музы в количестве не менее тридцати человек, которой у нее никогда не было, но которая внезапно нашлась и только-только сошла с корабля, прибывшего с Британии; ни тому, если бы у Керолайн оказалась пара-тройка родственников в Калифорнии; ни тому, если бы она оказалась не фрейлиной и вообще родилась не на земле Туманного Альбиона. Единственное, что стойко сформировалось в его суровом мужском сознании за череду прошедших событий, это то, что статус Керолайн Лайт, как его жены, будет закреплен официально и подтвержден документами, что означало, что она точно будет принадлежать ему. А если в какой-нибудь похожий на один из недавно минувших дней он вдруг в этом засомневается, то в любой момент сможет посмотреть в бумаги и убедиться в том, что это не плод его воображения.

Однако и здесь ему не удалось укрепиться в своих позициях, и его стремление хоть к самому отдаленному подобию стабильности было жестоко повержено. Кери стояла насмерть и твердила, что не выйдет замуж раньше Изабеллы.

Линарес забрасывал ее подарками, пел под окном серенады, заказывал оркестры музыкантов, подсылал архитекторов для проектировки отдельного дома, где жили бы только они вдвоем, выдумывал самые изощренные ходы, способные не просто растопить женское сердце, но и заставить его избранницу первой бежать к нему с предложением о совмещении судеб, бился головой об стену, не спал сутками, предупреждал, что украдет ее ночью и насильно повезет в церковь, однако маленькая фрейлина была непреклонна.

Рикардо вел бой беспрерывно на протяжении четырех месяцев и почти каждый день выдумывал новые способы смягчения решения его белокурой нимфы, однако Кери, просмотрев очередное воплощение в жизнь оказавшейся бесконечной фантазии своего трубадура, одаривала его снисходительной улыбкой, а после приближения окрыленного ухажера складывала ручки на высокой груди, говорила "нет" и удалялась или в дверь гасиенды, или в карету, или ко временно отложенным делам.

На сторону несчастного жениха с течением времени встал весь дом губернатора. Дон Ластиньо отдал в распоряжении фрейлины всю половину первого этажа гасиенды с вполне прозрачными намеками на то, что Кери может переделывать ее на свой вкус и усмотрение. Сеньора Камелия, едва завидев будущую невестку, сразу же хваталась за голову с жалобами о том, что ей одной было никак не управиться с таким огромным домом и каждые три-четыре дня вытаскивала свою дочь вместе с ее подругой на бесконечные ярмарки и базары, чтобы купить новую занавеску, вазочку или салфетку, при этом ненавязчиво советуясь с Керолайн о том, какая из приобретаемых ими мелочей хорошо смотрелась бы в доме молодоженов. Дон Алехандро же принял участие в судьбе крестника в виде прямого вопроса без подтекстов и завуалированных намеков. И однако все они после каждой новой попытки получали одинаковый и вполне однозначный ответ.

Что касалось Изабеллы, занимавшейся аналогичными работами не только днем, но и по ночам, и имевшей вместо ответа один и тот же многозначительный взгляд, то она в конце концов стала всерьез опасаться, что любящий брат схватит и унесет ее на руках под венец с первым же мужчиной, которому она по неосторожности улыбнется, махнет рукой или окажет любой другой отличительный от остальных знак внимания. А после того, как лично убедится, что имя его сестры занесено в церковную книгу с записью "замужем за …", помчится в гасиенду за Керолайн и тут же сыграет свадьбу, к проведению которой в любой момент времени были готовы на протяжении последних четыре месяцев около полусотни человек. Это в конечном счете привело к тому, что Изабелла стала бояться выходить из дома без сопровождения, чтобы случайно не остаться с каким-нибудь знакомым без свидетелей или не поздороваться с лицом противоположного пола чаще, чем один раз в день, и приобрела привычку обходить далеко стороной любое скопление народа, где мужская половина публики превалировала над женской. И это оказалось самой сложной и выматывающей стороной ее новой жизни, потому что после возвращения из Ла Пас скрывать появление на родине сеньоры Камелии и ее дочери было дольше невозможно.