Иисус. Человек, ставший богом - страница 60

Христианским общинам также не удалось повторить язык его притчей. Вероятно, новые притчи так и не были созданы^>8. Первые поколения христиан обычно ограничивались их применением в собственных житейских ситуациях: то интерпретируя их оригинальное содержание, то превращая их в «показательные истории»; похоже, существовала и тенденция придавать некоторым рассказам аллегорический характер, тогда как в устах Иисуса это были простые притчи^>9.

Иисус не придумывал аллегорий: это был слишком сложный для понимания галилейских крестьян язык. Его притчи удивляют всех своей новизной и простотой, живостью и проникновенностью^>10. Нетрудно заметить разницу между притчей и аллегорией. В притче каждую деталь рассказа следует понимать буквально, в ее прямом значении: сеятель – это сеятель; зерно – зерно; поле – это поле. В аллегории, наоборот, каждый элемент рассказа таит в себе скрытый смысл: сеятель – это Сын человеческий; поле – мир; доброе зерно – дети Царства; плевелы – сыны дьявола… Поэтому в аллегории всегда есть нечто особо тонкое и искусственно созданное: и если у человека заранее нет ключа к пониманию ее смысла, для него этот язык остается загадкой. По всей видимости, Иисус не был склонен к такой манере речи^>11.

Зачем Иисус рассказывает свои притчи? В самом деле, хоть он и мастер образных историй, он делает это не для того, чтобы позабавить слух и сердца крестьян^>12. Он также не использует их в качестве иллюстраций к своей доктрине, без которых до простых людей никогда не дошло бы понимание высоких материй. В действительности у его притчей нет собственно поучительной задачи. Иисус не стремится распространять новые идеи, он лишь хочет, чтобы люди поняли и прочувствовали переживания, которые испытывают в своей жизни эти крестьяне или рыбаки, что помогло бы им открыться Царству Божьему^>13.

Своими притчами Иисус, в отличие от Крестителя, который никогда не рассказывал в пустыне притчи, пытается донести Царство Божье до каждой деревни, каждой семьи, каждого человека. С помощью этих поразительных историй он убирает препятствия и устраняет сопротивление, чтобы люди стали открыты переживанию Бога, приходящего в их жизнь. Каждая притча – это не терпящее отлагательств приглашение перейти из традиционного, с привычным укладом, мира, почти лишенного перспектив, в «новую страну», полную жизни, которой уже радуется Иисус и называет ее Царством Божьим. Эти осчастливленные крестьяне и рыбаки слышат в его рассказах призыв к совершенно иному пониманию и переживанию жизни. Пониманию Иисуса^>14.

Притчи Иисуса «совершают» то, чего не дают детальные объяснения учителей закона. Иисус «открывает присутствие» Бога, стремительно входящего в жизнь слушающих. Его притчи вызывают волнение и заставляют задуматься; они трогают сердца и побуждают открыться Богу; они ломают привычный уклад жизни и освещают новый горизонт, чтобы принять и ощутить Его по-другому^>15.

По всей видимости, Иисус не объясняет смысл своих притчей ни до, ни после их произнесения; он не обобщает их содержания, не проясняет его, прибегая к иному языку. Именно такой изначальной притчей должен глубоко проникнуться слушатель. Иисус привык повторять: «Кто имеет уши слышать, да слышит!»