Уинстон подошёл к мониторам на другой стороне мостика, мельком вслушиваясь в их болтовню о реакторе. Валентина прошла мимо и направилась сразу к Генриху:
– С чем мы имеем дело?
Тот вздрогнул и обернулся:
– А, Валентина. – он посмотрел на Уинстона. – Вы оба здесь. Хорошо. Мы… я… никто определённо не сможет заявить, что совершилось, и с чем мы имеем дело. Я вижу, тебя тоже… задело?
Валентина кивнула:
– Да. Сам как?
– Уже лучше, но… – Генрих поёжился. – Я был здесь, на посту, когда всё сотворилось. Мы говорили с Дином – он совершал плановый обход и находился в реакторном отсеке. А потом… тьма… – он развёл руки. – Ледяная. Необъятная, даже бесконечная. Бесконечно глубокая. Она словно вырывала меня из себя самого, разрывая мышцы, кожу, перемалывая мои кости. Я падал и падал и… падал, как будто угодил в сингулярность чёрной дыры, и… прости. Я обязан сберегать холоднокровие, но…
– Всё нормально, Генрих. – Валентина кивнула. – Я чувствовала то же самое. Мне хотелось кричать от боли, но я не могла даже вздохнуть.
Генрих опустил голову:
– Это было ужасно. Вероятно, мы попали под неведомое космическое излучение, или что-то схожее. Ионосфера солнца защищала нас от него, а тут мы оказались беззащитны и неподготовлены. Если верить системе, всё это продолжалось едва менее секунды, но эта секунда… передать ему продумать меры противодействия. – он поднял вверх указательный палец, быстро достал блокнот с ручкой и сделал соответствующую запись. – Сигнализацию отключил я. Это против правил, но…
– Ты правильно сделал. Спасибо. – Валентина погладила его по плечу. – После того, что произошло, она была невыносима.
– Да. Я пытаюсь составить полную картину ситуации на «Икаре», но… не могу. Мысли путаются. Мы точно знаем, что у нас великие проблемы с главным токамаком.
– С чем?
– С тороидальной камерой с магнитными катушками. С основным термоядерным реактором, итого. Мы бескомпромиссно теряем энергию. Уайт полагает, что камера элементарно разгерметизировалась. Олександр же, что произошло аварийное отключение из-за отказа дивертора, и теперь там чуть ли не как в четвёртом энергоблоке. В обоих случаях им нужен многоопытный сварщик в защитном костюме, а Филиси нет. Ты её видела?
– Да. Думаю, она скоро будет здесь, как откачает Майкла и разбудит Масатоси.
Генрих зажал кнопку громкой связи:
– Филиси, поторопись. Нам необходима твоя помощь.
– Вызывали? Ахах…
Валентина обернулась, заметив Филиси. Та с широко раскрытыми глазами смотрела на Генриха, зажав рот рукой. Генрих прищурился:
– Каково основание такой реакции?
– Нет, нет, всё хорошо. – та покачала головой и отвела взгляд на Уинстона. – Хайль.
– Привет. – он кивнул. – Где Майкл?
– Полез чинить лифт. Тот опять капризничает.
– Филиси. – окликнул её Генрих. – Собирай оборудование и отправляйся с Уайтом и Олександром. Им необходима твоя помощь.
– Я, я, майн фюрер.
– Филиси!
– Просто шутка. – та отмахнулась и скрылась в коридоре. – Буду ждать вас там, мальчики.
Уайт посмотрел на Генриха:
– Я боюсь, что это только начало. Если реактор встал, нам может не хватить энергии, чтобы запустить его вновь.
– Мы справимся. – возразил Олександр. – Мы можем забрать часть энергии из токамака двигателей.
Уайт покачал головой:
– Если мы что-то сделаем не так, то он встанет, как и основной, после чего двигатели заглохнут, а мы, в свою очередь, из-за резкого изменения поля Хиггса превратимся в кашу.
