– Вы действительно так думаете?
– Теперь – да. И какой тайной она себя окружает! Я спросила ее, из какого именно ирландского графства она родом. И вы не поверите – она увильнула от ответа, заявив, что она вовсе не из Ирландии!
– А вы думаете, что она ирландка?
– Конечно, ирландка. Я знаю своих соплеменниц. Могу даже сказать, из какого она графства. Но она все твердит: «Я англичанка! А мой муж был испанцем…»
Тут миссис О’Рурк резко замолчала, поскольку в комнату вошла миссис Спрот, а за нею по пятам – Томми.
Таппенс немедленно сказала с живостью:
– Добрый вечер, мистер Медоуз! Вы сегодня выглядите очень свежо.
– Много нагрузки – вот в чем секрет, – ответил Томми. – Утром – гольф, днем – прогулка по берегу…
– Я водила малышку на берег днем, – сказала Миллисент Спрот. – Она хотела в воду, но я подумала, что та еще слишком холодная. Я помогала ей строить замок из песка, а собака унесла мое вязанье и распустила целый ряд. Это так неприятно, так трудно поднимать все эти петли… Я так плохо вяжу.
– У вас хорошо выходит эта шапочка, миссис Бленкенсоп, – вдруг обратилась к Таппенс миссис О’Рурк. – Вы просто невероятно продвинулись. Мне показалось, что мисс Минтон назвала вас неопытной вязальщицей?
Таппенс чуть покраснела. Миссис О’Рурк была наблюдательна. «Миссис Бленкенсоп» ответила с еле заметной досадой:
– На самом деле я много вязала. Я так и сказала мисс Минтон. Но, сдается, она любит поучать.
Все согласно рассмеялись. Через несколько минут к ним присоединились остальные постояльцы, и дали гонг к обеду.
Во время обеда разговор крутился вокруг животрепещущей темы шпионажа. Пересказывались старые, широко известные анекдоты. О сиделке с мускулистыми руками, о священнике, прыгнувшем с парашютом и совершенно не благочестиво выразившемся при жестком приземлении, об австрийской поварихе, прятавшей приемник в камине спальной, и обо всем, что случилось или чуть было не случилось с тетушками и двоюродными братьями и сестрами присутствующих. Разговор вышел на «пятую колонну». Посыпались обвинения в адрес английских фашистов, коммунистов, партии мира, уклонистов от военной службы. Это был совершенно обычный разговор, который можно было услышать почти каждый день, но тем не менее Таппенс пристально рассматривала лица и поведение говоривших, пытаясь уловить хоть какое-нибудь красноречивое выражение лица или слово. Однако все было напрасно. Лишь Шейла Перенья не принимала участия в разговоре, но это можно было списать на ее обычную неразговорчивость. Ее смуглое упрямое лицо было мрачным и задумчивым.
Карла фон Дейнима сегодня за столом не было, так что можно было не сдерживаться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
