Спиной я прижался к столбу и успешно отбивал атаки налётчиков. Одному расквасил нос, второй получил добрый хук в челюсть. С лавочки напротив поднялся рослый парень:
– Ша, чинарики, брэк! Не по понятиям это – двое на одного.
У шпаны был свой кодекс чести: драться один на один, лежачего не бить, лупить кулаками, без ножа и кастета, не пинать ногами. Но если заваруха возникала между бандами, в дело шло любое оружие.
Мои противники отступили. Один держался за челюсть, другой размазывал кровь из носа.
– Ты откуда, боксёр, нарисовался? – спросил меня парень.
– Абинский, – говорю, с Измайловки…
– Дядь Степан, художник, не твой батя?
– Мой.
– Ого! Как он?
– Нормально. Мотает двушку в Старове.
Мой отче умел изготавливать печати и делать липовые документы. Вероятно, он оказал какую-то услугу Шае. А братва умеет ценить добро.
– Уважаю, – сказал парень и протянул мне руку: – Шая.
Так я познакомился с Костей Шаиным, узнал клички его приятелей и получил право свободно гулять по Уйке.
Мелким был парень с погонялом Козырь. Рыжий, пронырливый и жуликоватый в любой игре. В прошлом, было дело, я преследовал рыжего, чтобы навесить ему люлей за какие-то козни. Не догнал.
Шая присел у костра, сказал длинному:
– Сигареты отдай.
– Курите на здоровье, – сказал амбал и вернул мне пачку.
– Далеко собрались? – спросил я Шаю.
– В лагерь, к пионеркам. У Козыря там сестра – пионервожатая. А у ней подруги…
– К девушкам и без цветов?
– Перебьются, – ответил длинный.
– Хотите анекдот про пионеров? – подал голос Козырь.
– Давай, – разрешил Шая.
– Секи, братва. Откинулся зэк из колонии, едет радостный в автобусе. Рядом шкет в пионерском галстуке. Зэк его спрашивает:
– Пацан, тебя как зовут?
– Алкашка.
– О, и меня – алкашка! Откуда едешь?
– Из лагеля.
– И я их лагеря!
– А куда?
– К бабе…
– И я к бабе! Свой кореш!
Посмеялись.
– Как там наша братия? – спросил я.
– По-разному, – ответил Шая. – Клыпа утонул, Димакрат крышей поехал – в школу милиции поступил. Одиножды-один в стройбате.
Одиножды-один – толстый Сёма. Так его прозвали, за любимый стишок:
Одиножды-один, приехал господин,
Одиножды-два, приехала жена,
Одиножды-три, в комнату зашли…
Пацан по кличке Клыпа был отличным пловцом и ныряльщиком. В озере он исчезал под водой, как гусиный поплавок, потом появлялся далеко и всегда в неожиданном месте.
– Клыпа рыбачил на резиновой лодке, – сказал Шая. – Ну и перевернулся с неё в воду. А дурак, был в резиновых сапогах. Один сапог снять успел, а во втором, за голенищем, у него был фонарик. Тот и утащил его на дно. А глубина там всего три метра…
– Печально, – говорю. – А как Димакрата угораздило?
Димакрат – это Дима Краев. Светловолосый симпатичный крепыш и любитель подраться. Он был влюблён в мою старшую сестру,
– Димакрат, он же детдомовец, – сказал Шая. – Вечно драл глотку за какую-то справедливость. Псих, в натуре. В ментовке как раз меньше всего справедливости. А ты, говорят, наладился в море?
– Моряк загран-заплыва, – сказал я.
– Во, ты мне и нужен! Фирменные джинсы привезёшь?
– Не обещаю, Костя, светит мне казённый дом, то бишь, армия.
– Ну, если…
Костя бросил окурок в костёр.
– Бывайте, – сказал он, – увидимся ещё.
Вся компания двинулась вниз по тропинке.
Мы затушили костёр. Пора было возвращаться в город.
– Абинский, где тебя черти носят? – спросила Люба при моём вторжении: – Два часа ночи!
– Крапивина, выбрось свои часы. Когда бы не пришёл, у тебя всегда два часа ночи!
