Иларiя. Роман-предведение - страница 21

Другое дело – общежительный устав, который предполагал отсутствие собственности, общий труд, результаты которого поступали в обитель, также этот устав требовал безусловного подчинения настоятелю. Все необходимое монашествующие получали от монастыря. Эти монастыри были известны своими духовными наставниками, к которым порой приходили тысячи людей за советом и излечением. Казалось бы, что только общежительный устав способствовал духовному просветлению. Однако не все было так однозначно. Истина никогда не бывает ни на той, ни на другой стороне. В доказательство приведу слова митрополита Филарета в беседе с архимандритом Леонидом. Тот высказал мысль, что необходимо все монастыри обратить в общежительные. Филарет спросил: «С каких лет ты пришел в монастырь?» – «30-ти лет от роду», – ответил Леонид. «Вот видишь, – сказал святитель, – будучи в свете сил и здоровья, ты, решившись оставить мир, убежал не в Лавру, а прямо в лес, в пустынь. Ну, а если бы ты пришел в монастырь не в 30 лет, а в старости, испытанным скорбями, начавши болезновать телесно, то ты скорее бы пошел бы в Лавру, чем в пустынь..Нет, я с тобой не согласен и нахожу, что в России нужно сохранить оба типа монастырей».

Во второй половине XIX века два события открыли столбовую дорогу развитию Российской Империи и кардинально изменили жизнь русского народа, это:

отмена крепостного права в 1861 году и

циркулярный указ Синода Русской Православной Церкви от 28 февраля 1870 года, к котором благотворительность вменялась в обязанность монастырей, а открытие новых обителей допускалось только с условием устройства при них учебного или благотворительного заведения», то есть школы, училища, больницы, аптеки. Конечно, в этом циркуляре слышался отголосок «Объявления», изданного Петром I, по которому монастыри должны были выполнять две функции:

«Ради церковной нужды» – так как иерархи Русской Православной Церкви были и есть монашествующие.

Социальная. Петр I считал, что под предлогом духовной жизни монахи ведут паразитическое существование, поэтому объявил им «определение» – служить нищим, престарелым и младенцам.

Церковь вспомнила об этом объявлении только после отмены крепостного права, когда народ стал свободным и получил права самостоятельно распоряжаться своей судьбой.

В конце XIX века русские женщины стремились стать самостоятельными, получить образование. Огромное количество крестьянок стало уходить в монастыри. Они преодолевали сопротивление родителей и отказывались от выгодных предложений замужества. С другой стороны, множество дворянок и интеллигентов также пошли в монастыри, где стала процветать благотворительность. Они считали, что хотя монахини – «это делатели смирения и молитвы», однако они не должны отказываться от служения братьям и сестрам во Христе, которые попали в тяжелую жизненную ситуацию.

В тоже время их сверстницы с левыми взглядами уходили в революционерки. Эти две группы женщин хотели вернуть долг народу, но разными путями. Одни – образованием и благотворительностью, другие – подняв людей на борьбу с самодержавием и эксплуататорами. Кто из них прав, и, в сиюминутной и в исторической перспективе, – решать вам, уважаемые читатели. Сейчас отличное время для принятия подобного решения – в России опять грядет эпоха перемен.

Историки утверждают, что «причинами стремительного роста монашествующих женщин были: экономические и социально-политические условия в стране, политика правительства в отношении монастырей и аскетические настроения в народе…» При монастырях стали открываться больницы, приюты, церковно-приходские школы. Однако при этом в обителях возникали конфликты на почте послушания, а иногда даже и бунты. Все это вносило смуту в жизнь женских монастырей. Так, в одном из северных монастырей монахини жаловались на холод в кельях, на отсутствие одежды и обуви, на тяжесть послушаний: «Ходили на кирпичный завод с 6 утра до 6 вечера. Носили кирпич, песок, работа очень тяжелая, у которых сапог нет, ходят босые». И еще: «… у сестер нет обуви, а игумения продает на сторону кожи»… Бывали «вообще дикие случаи, когда священники «вместо духовной любви, воспламеняли и плотскую любовь». Однако, несмотря на вопиющие факты, предпочитали разбираться келейно, без огласки. Праведный Иоанн Кронштадский даже внес в «Устав» монастырей положение, касающееся внутримонастырской субординации: «…сестры должны беспрекословно повиноваться игуменье, а в случае троекратного непослушания увольняться из обители». Справедливости ради необходимо сказать, что как тогда, так и сейчас все монашествующие приходят в монастырь добровольно и ничто не мешает им также добровольно вернуться в мир. 1905 год – год первой русской революции. «Политические» тонко прочувствовали ситуацию в монастырях и распропагандировали непокорных монахинь. И вот, к ужасу церковного начальства, во многих монастырях вместо молитв стали петь песни «за лучший мир, за святую свободу»!?! кстати, сестра Иларии – Клавдия – была одним из таких «пропагандистов» и, именно в это время, впервые попала в поле зрения полиции.