Или кормить акул, или быть акулой - страница 19

Утром мама, готовя блины, спрашивала, чем мне запомнился выпускной. Мой рассказ про Капитана Крюка пробил ее на смех уже на описании барной стойки, и я также не сумел удержаться от рассказа про Полину, но не упоминал ее имени.

– А ты что думал? – горделиво выпрямилась она. – Ясное дело, что по тебе там вся школа сохнет.

– Да конечно, прямо проходу мне не дают, ага, – саркастически утрировал я.

Мама смерила меня взглядом и фыркнула.

Она просто до ужаса умиляла меня, когда играла в недовольство. Всегда хотелось подлететь к ней, крепко обнять и трепать за щеки.

– Да они таких, как ты, в жизни своей не видели, – вновь добавила она с особой прытью.

Я был рад, что умел тонко понимать подобные вещи, а не всецело прислушиваться к ним и позволять им сформировать мое восприятие самого себя. Что еще мать может сказать своему сыну, кроме чего-то подобного? Я считал, что мужчине, выслушивающему такое от своей любимой матери, следует относиться к подобным словам со снисхождением и благодарностью, но никак не начинать поспешное витье короны, которую он тут же водрузит себе на макушку.

– А… – я макнул свернутый трубочкой кусочек блина в варенье и забросил в рот. – А… а еф-фё… а еф-фё это…

Под осуждающим взором мамы я прожевал и проглотил нежнейший блин с громким небным щелчком.

– Простите, вы воспитывали меня не говорить с набитым ртом, моя оплошность, – снова начал я, вздохнув. – Я хотел сказать: «А еще это потому, что я твой сын, и похож на тебя», да? Это ты хотела сказать? – нахально кривлялся я.

Наступил месяц Рамадан и мы все с огромной радостью встречали этот праздник длиною в двадцать девять или тридцать дней, – в зависимости от того, как себя поведет луна, – названивая родным и близким, поздравляя их с наступлением благословенного месяца и приглашая друг друга в гости.

Пост в месяц Рамадан представляет собой отказ от еды и воды с рассвета и до захода солнца, и является обязательным для каждого мусульманина, за исключением тех, у кого есть религиозное оправдание. При свете солнца люди не могут ни пить, ни есть, а муж с женой не могут иметь близости, так как пост знаменует собой отказ от всех удовольствий искренне ради Бога. С самого детства я соблюдал несколько дней поста ежегодно, но целый месяц я стал держать лишь несколько лет назад, когда вошел в возраст мукалляфа – то есть половозрелого и религиозно обязанного человека.

Это всегда нечто особенное, нечто прекрасное и трепетное. Ты чувствуешь себя просто невыразимо чудесно, словно достиг в этой жизни всего, что тебе было необходимо. Я часто задумывался о том, как это дорого и ценно – быть частью такого радостного события. Как это укрепляет, сплачивает нас – вместе оставлять еду и питье, чтобы вечером отпустить пост, собраться за столом и кушать всем вместе. Я вообще всегда доводил себя до мурашек, думая о том, что мы – мусульмане всего мира – пять раз в день встаем в одном направлении, чтобы исполнить нашу обязанность в виде молитвы.

Когда держишь пост, то неминуемо начинаешь понимать бедняков и тех, кому попросту нечего есть и пить. Ощущаешь какой это бесценный дар, понимаешь, как необходимо быть непрерывно благодарным за то, что ты в любой момент можешь налить себе чай, приготовить себе поесть, утолить жажду или голод. Пост, лишающий тебя этой возможности на примерно пятнадцать часов ежедневно, не только подталкивает тебя к переосмыслению благ и ценностей, но и осуществляет мощную разрядку, перезагрузку и обновление организма, и крайне благоприятно сказывается на здоровье. Это было и светскими доказано учеными, но их доказательства, честно говоря, не были необходимыми: не может быть ничего вредного в том, что велено Богом.