– Хан, я принес тревожные вести. Северяне подчинились Черному Колдуну. Говорят, что он отравил их царя и теперь правит так, как пожелает его черное сердце. Многие северяне присягнули ему на верность. Некоторые отказались и были сосланы. А остальные живут в страхе. Хан, север сильно изменился. Законы Черного Колдуна суровы, наказания жестоки, а его помыслы скрыты.
– Тем хуже для северных земель. Пахарь должен выходить в поле потому, что он любит землю, а не из страха перед государем. От страха урожая больше не станет, – рассуждал хан. – Но что-то более серьезное терзает твое сердце, раз ты назвал вести тревожными.
– Северные города покрылись копотью и сажей, в кузницах меха работают днем и ночью. Над городами собираются черные тучи, и скоро они разразятся молниями.
– По-твоему, с севера грядет война? – хан пристально посмотрел в глаза Вашагу.
– Я не могу сказать точно. Я пробыл в северных землях совсем недолго. Да и во дворец северного царя так просто не попасть.
– Отдохни три дня, потом собери дюжину воинов и отправляйся на север как мой посол. Нам война не нужна, но и меча мы не боимся. И если войне суждено быть, надо знать об этом заранее.
Хан вышел из прохладной тени шатра и задумчиво произнес:
– Жаркое лето к суровой зиме.
Сын визиря позвал с собой в поход одиннадцать своих товарищей – все проверенные в боях воины. Отряд собрался ранним утром во внутреннем дворике шахского дворца. Воины верхом на боевых конях выстроились у стены, напротив ворот, открывающихся на базарную площадь. Справа от них была каменная лестница, поднимавшаяся к тяжелой дубовой двери. Дверь покрывала тонкая резьба с гербом хана в центре двери. Над дверью высеченная в сером камне каллиграфия гласила:
Одна жизнь за дюжину – геройство. Дюжина жизней за тысячи – слава. Тысячи жизней за одну – любовь
Вашаг стоял у лестницы. Его лицо было спокойным и сосредоточенным. В который раз сын визиря рассматривал надпись над дверью. Но только теперь ему казалось, что он понимает истинный смысл слов, спрятавшихся в вязи причудливых узоров.
Дверь отворилась, и в дворик вышел хан, а за ним визирь и два ханских советника.
– Хан саг олсун! – Вашаг произнес традиционное приветствие, и ему вторили одиннадцать воинов.
Хан спустился несколько ступенек и остановился:
– Вам предстоит опасный путь. Северяне гостеприимством никогда не отличались, но и зазря путников не обижали. Так ли это сейчас я не знаю. Однако, опасности, которые ждут впереди, уравновешивает мудрость вашего предводителя.
«Если пожертвовав свою жизнь, спасешь дюжину – ты герой!» – первая часть каллиграфии всегда была Вашагу близка по духу.
Хан по-отцовски положил правую руку Вашагу на плечо. Вашаг взглянул в глаза хану. Говорить что-либо было излишне, они понимали друг друга без слов.
«Если дюжина, пожертвовав собой, спасет тысячи – они покроют себя великой славой!» – Вашаг про себя повторил вторую часть каллиграфии.
Советник достал из кожаной сумки широкую ленту и передал ее Вашагу. Лента была зеленого цвета (зеленый цвет ленты означал предложение мира), с золотым ханским гербом на конце. Красивой каллиграфией на ней был начертан договор о мире. Согласно традиции Эля, все клятвы записывались на ленте, которую завязывали на священном Клятвенном дереве.
– Доставь Черному Колдуну наше предложение о мире и подкрепи его щедрыми дарами, – произнес хан, передавая ленту Вашагу.
