Укрываясь в густом прибрежном ельнике, Егорча проследил за тем, как незнакомец, насвистывая, дошел до заимки. Стоял, оглядывался, словно вспоминая что-то. Аккуратно открыл дверь, зашел. Звякнула посуда внутри.
«Это перебор», – подумал Егорча, осторожно подбираясь к самой избушке. Приезжий, не ведая обычая, нагло хозяйничал внутри, осматривая чужие вещи как свои после долгой отлучки. Неслышным скользящим шагом Егорча преодолел последние метры и остановился напротив двери. Как раз в тот момент как пришелец посунулся было наружу. Немая сцена длилась секунд пять.
– Кто такой? – спросил Егорча, не собираясь покуда опускать автомат.
– Я это. Генка я. Приехал вот. Места навестить.
– А почто хозяйствуешь?
– Дак это. С дедом ездили сюда. В детстве еще. Вот приехал. Отдохнуть.
Голос незваного гостя срывался, вздрагивал. Егорча вдруг устыдился его столь явного страха. Опустив автомат, кивнул в сторону костровища:
– Ладно. Ты это. Пойдем, чаю попьем. Расскажешь, что к чему.
Егорча споро развел костерок, плеснул воды из ведра в закопченный чайник. Генка бросился было помогать.
– Сиди уж, ладно. Гость, будем считать, – улыбнулся в первый раз Егорча.
– Ладно, – Генка тоже несмело улыбнулся, присел на краешек скамьи подле стола, возле костровища.
– Сам-то откуда? – спросил Егорча после минутного молчания, глядя на разгорающиеся язычки пламени под чайником.
– Дак с Москвы. По отцу-то родня отсюда, с деревни. Вот, мелким был, в гости к деду возили летом в эти места. Рыбалили вместе. На эту избу как раз, бывало, заезжали ночевать.
– А сейчас что? Детство вспомнить приехал. Отпуск поди?
– Да, типа того вроде. Сбежал, знаешь. Дядька у меня тут остался в деревне. К нему приехал, моторку взял и на острова.
– От чего бежал-то? – спросил Егорча, чувствуя, как поднимаются откуда-то из памяти его собственные воспоминания двухлетней давности.
– Да устал, знаешь, от сложностей. Не ладится в городе последнее время. С женой опять же нелады. По работе. В смысле из-за работы пилит. Устал.
– Бабы, бабы. Одно и то же, по сути. Меня, кстати, Егор-чей кличут.
– Давно ты здесь?
– Три года. Четвертый скоро пойдет. Отшельничаю.
– Ого.
– Да. Свои причины.
– Ясно, Егорча. Ты прости, что я уж так. Нарушил покой, что ли. Не знал.
– Да ладно.
– Дядька говорил, Пахом вроде последние годы за избой присматривал.
– Шатун задрал Пахома по весне. Помогал он мне. Хороший мужик был.
– Хороший, ага.
Сидели, потягивали чай из алюминиевых кружек, прихватив через рукава. Генка рассказывал о себе. Рассказывал взахлеб, будто найдя отдушину, чтоб выговориться. Егорча слушал, не перебивая, попутно вспоминая себя. В чем-то они были, конечно, очень схожи с Генкой.
– Слушай, Егорча, а откуда автомат у тебя?
– Дезертиров нашел как-то. По осени. В прошлом году. Частей-то много погранцовых вокруг.
– И что? Отобрал, что ли? Или выменял?
– Да не. То ли самострелы, то ли друг друга. Непонятно было.
– Ничего себе. Я-то, конечно, реально пересрался, как ты меня встретил.
– Ладно. Давай утку сготовим, поедим. Сколько будешь?
– Да я, Егорча, думал дня три-четыре.
– Добро. К вечеру сети проставим. На яму окуневую можно будет сходить на донки. За мысом гряда как раз. На-тягаем на печево. Давно не рыбачил-то?
– Пять лет назад последний раз здесь был.
– Ну вот. Подкинь пока дровишек в костер. Утку осмолить надо будет.
– Ага.
Егорча привычно ощипал утку, укрепил на рогатине. Генка сидел рядом. Утка шипела на огне.
