“Тебе запрещено шастать по лесу-су-су-су”
“Запрещено-но-но-но”
“Запрещено-но-но-но”
Я кружилась на месте, в поисках источника звуков. Они разлетались по всему лесу. Везде и всюду раздавались еле слышные, но очень различимые шепотки.
“Уходи”
“Уходи”
“Уходи”
“Тебе запрещено”
“Нельзя”
“Опасно”
– Почему опасно? Почему нельзя?
Лес не разговаривал со мной. Та ночь, когда старые деревья спасли меня, был единственным. Но вот, я, снова в лесу, и они, снова, говорят со мной.
“Запрещено”
“Опасно”
“Уходи”
“Нельзя”
Я продолжала озираться по сторонам. По привычке потянулась к кинжалу, которого не могло оказаться на месте. Лес шумел, лес шептал, лес просил, но я не могла сдвинуться с места. Почему они меня гонят? Я ведь, даже не пользовалась их силой. Может это нимфа? Может она не хочет, чтобы я ее видела?
– Сестра? – если гонит, то пусть хоть объяснит причину. – Сестра, я тебе не враг. – в подтверждении слов, я высоко подняла руки, показывая, что безоружна. – Я просто хотела поговорить, и поблагодарить за помощь.
– Уходи.
Этот голос, был не шепотом леса. Этот голос отличался. Я повернулась в ту сторону, откуда этот голос исходил, но наступила темнота.
Глава двенадцатая – Снова у дерева.
– Ты чаво тут разлеглась?
А открыла глаза и тут же их закрыла. Солнце поднялось высоко, и слепило.
– Старик?
Воспоминания предыдущей ночи отказывались складываться воедино. Лес. Шепот. Предупреждение. Голос. Темнота.
– Кажись не помолодел за ночь.
– Старик! – я вскочила, – В лесу кто-то есть.
Он смотрел на меня сощурив глаза.
– Ты что, без моего ведома шастала в лесу?
Ой, а я и забыла, что он запретил. Дура дурой, конечно. Но что уж поделать. Сказала “А”, говори и “Б”.
– Эээ, немножко.
– Немножко?
Когда он злиться, становиться похожим на льва, таким громким кажется рык.
– Угу.
– Я тебе что говорил? – он крепче вцепился в трость.
– Без меня, после захода солнца, в лес ни ногой!
Я повторила фразу, которую день изо дня в день повторяла, и мне, и Леваку, с той же интонацией, которую использовал старик. Наказание последовало мгновенно. Мне по заднице, ударили тростью.
– Я тебе сейчас устрою!
Бегала, я определенно быстрее О, и его палки, а вот избежать нравоучений, не получилось бы.
– Говорил не ходить в лес? Говорил! А теперь, видите ли, там кто-то есть. А ну, стой, на месте! Сейчас как отлуплю, неповадно будет.
Он устал бегать, и опустился возле дерева, тяжело дыша, примерно, минут через семь. Продержался больше, чем ожидалось. Низко опустила голову, я направилась за получением очередной взбучки. Переживает за меня, как не крути. Иначе не стал бы лупить, а махнул рукой. Так делала моя мать. Так делали мои сестры. А он вон, бегает по поляне, и раздает подзатыльники, несмотря на свой возраст.
– Старик, ну прости. – опустившись рядом, взяла за локоть и положила голову ему на плечо. – Не знаю сама, почему ослушалась.
– Там живность неприрученная. А ежели съест?
– Живность? В лес возвращаются животные?
Неужели нимфа, так поработала, что уже и живые существа находят дорогу? Если бы я могла ей помочь. Если б только…
– Дикие они. – он тяжело вздохнул.
– Но нимфа…
– Да говорю же, – перебил меня О, – нет в этом лесу нимфы, и не было отродясь.
– Но лес…
– Да что с тобой говорить. Заладила “Нимфа, да нимфа”.
Он встал, отказавшись от моей помощи, посмотрел на меня и вынес вердикт.
– Иди переодевайся. Я тебе там, эта… платье купил.
– Какое – такое платье? – удивилась я.
