Сестра чуть скривилась, как будто я сказала что-то странное.
– Причем здесь ты? Меня допрашивали из-за прогулки в комендантский час. Помнишь, что это запрещено? Я сама виновата. А Деметра злится, потому что не верит тебе. Она думает, ты водишь всех за нос.
– Теперь у нее будет время узнать меня получше, – вздохнула я, не скрывая неприязни к Старшей, – Теперь я здесь надолго.
– Особо не обольщайся. Девушки говорят, ты останешься до первого распределения.
– Я ничего не знаю. Если они так говорят, значит это правда.
– Тогда готовься. Распределение – это не так плохо.
– Уж лучше, чем жить под управлением Деметры.
Розмари хихикнула.
– Это правда, что ты из пограничных мест?
Вопрос показался странным. Розмари была первой, кто услышал о телефоне, о сумочке и об осени вместо январской стужи. Я не умоляла вернуть меня на границы. Об этом и речи не шло.
Мы переглянулись. Похоже подруга до сих пор ничего не поняла обо мне. И я решила, что буду говорить всем только одну правду – созданную для меня. Так лучше для всех. Поверить в то, что я появилась из неоткуда, да еще из прошлого не смогла даже я, не поверят и сестры.
– Мне сложно ответить на твой вопрос. Проблемы с памятью. Лекарь сообщил, что я числилась там от рождения. В Андарионе сведения могли затеряться.
– А так бывает? Андарион очень бдителен к биографии каждого горожанина. Хотя на границах происходит всякое. Теперь ведь неважно откуда ты, возвращаться не придется. Ты сестра Мира, а это очень почетно, – С некоторой долей удовлетворения, ответила Розмари.
– Да, Розмари, ты права. Возвращаться не придется. Все сложилось наилучшим образом.
Я выдохнула. Все правильно. Лучше сохранить историю чистой от начала до конца. Да и Розмари вполне устраивали такие ответы. Она неоднократно возвращалась к ним, в надежде, что я смогла что-то вспомнить.
А жизнь в Доме Мира шла своим чередом. Каждое утро начиналось с холода и построения, затем сборы, завтрак, обучение. Я во всем отставала, а зачастую едва сдерживалась, чтобы не спорить с преподавателями, которые обучали девушек кроткости и покорности, упоминая, что сложные науки девам не потребуются. Цифры и логика для мужчин, для женщин материнство и очаг. Это шло вразрез моему мировоззрению. Иногда рот на замке удержать не удавалось и мои выходки рождали слухи и предположения. Некоторые девушки не принимали меня такой, какая я есть. Они косились в мою сторону, распускали слухи и строили догадки. Казалось, что обо мне не говорят разве что стены. Оставалось делать вид, что ничего не слышу и не понимаю.
Учение тоже не давалось легко. Сестры отлично владели многими техниками вязания и шитья. Мне же пришлось начинать с нуля. Я умею зашивать дырки на штанах, но вышивка на большом полотне оказалась сложной историей. Мои руки превращали стежки в кривые линии с большим расстоянием друг от друга. Ткань то и дело комкалась, не хватало правильной натяжки на пяльцах. Я ругалась и пыхтела до испарины на лбу. Учениц это несказанно веселило. Удивительно, но именно отсутствие аккуратности и навыка сближало меня с сестрами. Они стали помогать мне, заговаривая на разные темы. Так зародилось доверие, а количество сплетен свелось к минимуму. Я стала звездой курса будущих жен.
Мужчин в Доме Мира не было. Преподавательский состав сплошь одни женщины. Все состоявшиеся в браке, обладающие статусом в обществе и служащие примером для сестер дома Мира. Отличительными чертами каждой из преподавателей были броши с ласточками, а не волками, как у сестер. Девушки смотрели на этих дам с обожанием и мечтали о подобной жизни.
