Я набрала на телефоне нужные слова, стараясь выражаться корректно. Но микрофон не стала включать, а просто показала текст отцу, раздраженно повернув экран в его сторону.
«Тебе не кажется, что для человека, который просто расстался с девушкой, он ходит к тебе на приемы уже слишком долго?»
Во мне смешались чувства, что это не мое дело и то, что это мое дело. Потому что отец посмотрел на меня странным взглядом, но я пыталась держаться возмущенной, ожидая его ответа.
– Ия, ты, наверное, неправильно поняла или услышала, – он не шептал, но говорил довольно тихо, чтобы наш разговор был слышен только в пределах кухни. – Он не расставался со своей девушкой. Когда я говорил вам, что он потерял ее, я имел в виду не это. Я имел в виду, что она умерла.
Вот тебе еще один удар в душу и еще одна причина снова разбудить мою совесть.
Не веря своим ушам, я похлопала ресницами и перевела взгляд снова на Билла и нашу приставку в его руке. С уходом хорошего настроения приходит напоминание о том, что я только что проснулась. Во рту почувствовался неприятный привкус, а веки потяжелели.
Нет, нет, нет. Это не может быть правдой. Я знаю каково это, когда близкий человек погибает. После этого страдают. Страдают или даже падают в обморок, что и произошло со мной. А не развлекаются целыми днями и не грубят тем, кто относится к тебе с добротой и желанием помочь. Так и поступает Билл. Я ведь такого себе не позволяю. Не позволяю ведь? Верно?
Я ловлю себя на мысли, что не замечаю, как не скрываю своих эмоций. Заметив мою реакцию, папа допил кофе и поднялся изо стола.
– Знаешь, то, как он себя ведет, это лишь защитная реакция. Каждый человек выздоравливает по-своему.
Нет, это все неправда. Скорей всего, я была права. Да. Билл лишь во всем соврал. Как я и думала. Да. Никто у него не умер. Это была ложь, чтобы так гнусно пользоваться папиной заботой и нашим телевизором. Он лишь лжец. Ничего святого в нем нет. Как был противной свинкой, так им и остался.
Прежде чем удалиться, папа положил руку на мое плечо и произнес уже более властным и недовольным голосом:
– Проблемы бывают не только у тебя, дорогая. Другим тоже может быть плохо. Не нужно думать только о себе. Научись и другим сочувствовать.
Вау. За последние 24 часа мне об этом сказали уже два человека.
Иногда мне кажется, что весь мир против меня, а потом я с отвращением к себе осознаю, что это я против него.
Стоило мне привести себя в порядок, как к нам в дверь позвонила Кейси. Блеск ее лучезарной улыбки можно было увидеть даже через окно.
Когда я появилась на пороге, то поняла, что можно снять кардиган, если мы отправимся вдвоем гулять, так как на улице было довольно тепло. Но идея остаться в джинсах и белой майке меня тоже не устраивала. Обтягивающая майка подчеркивала мою худую фигуру. Мне это не нравилось.
– Сними ее, а то вспотеешь. И ничего не думай. Ты выглядишь без нее очень даже соблазнительно, – Кейси будто прочитала мои мысли и потянула меня за руку.
Сегодня, в такой чудесный день, она захотела показать мне свое любимое место в центре города. Так сказать, сделать его постоянным для «нашей дружбы» (мы ведь, по ее мнению, «друзья»). Там, на улицах, сегодня должно было быть много народа, а ее любимая кафешка скоро должна была открываться, поэтому Кейси меня поторапливала.
В центре и правда было людно, но красиво. Сегодня в городе проходил какой-то праздник, поэтому все было настолько оживленным. Украшенные дома, люди в нарядных ярких одежках. Перед глазами их непрерывное движение. Все о чем-то кричат друг другу, поют, смеются. Где-то промелькнули воздушные шары, мыльные пузыри. Играла праздничная музыка. Мой нос чуял запах сахарной ваты и кукурузы, арбуза и цветения сирени.
