От состоявшегося труда я испытываю удовлетворение. Придет время и в будущем смогут записанное мной воспринять, а восприняв, оформить в книги. Из записок можно составить несколько книг, но и двух будет вполне достаточно для того, чтобы получить некоторое впечатление о ратном богатырском труде и о том, что на самом деле происходило на Руси в эпоху князя Владимира.
Потомки будут жить во времена, когда правда о Руси будет полностью искажена, а сами они уже не будут русами или русичами ни по мировоззрению, ни в соответствии с энергиями в них заложенными. Код руса к тому времени просто распадется. На место Руси окончательно придет Византия с ее порядками, изощренным обманом и коварством. Двуличие и пресмыкательство в будущем станут нормой поведения, как отклонения и пороки. Здоровых людей, как я вижу, обращая взор в будущее, вообще не останется. Мир окажется на грани катастрофы. И все это будет во многом следствием процессов, начало которых положило княжение Владимира. Впрочем, если бы не он, то кто-то другой вместо него сделал то же самое.
К концу жизни у меня окончательно рассеялись иллюзии в отношении князей и вновь устанавливаемых порядков. Есть некоторая надежда на будущее, на потомков, хотя, если честно, я бы не хотел жить в будущем, быстро умирая, отживая годы и становясь все больше мокрицей, а при этом говоря умные слова, следуя новомодным тенденциям.
Но довольно слов. Начинаю рассказ о своем детстве. Может, я некоторой мерой и резок, но такой уже у меня характер: говорю, что вижу, называя вещи своими именами.
Родился я в одном из поселений на речке Сытнице в дремучих черниговских лесах в семье потомственного землепашца Мелетия Славостина. В возрасте двадцати трех лет отец женился на моей матери – Ладунье Велесветовой. Вместе они прожили долгую, трудную, но во многом счастливую жизнь, увидев не только внуков, но и правнуков. Мать умерла первой. Вслед за ней через три года ушел из жизни и отец.
Всего у Мелетия было шестеро детей: четыре сына и две дочери. Я был четвертым сыном. Отец, хоть и относился ко всем детям одинаково, отмечал меня еще от момента рождения. Он видел во мне достойное продолжение рода, хоть и не знал, почему на самом деле так обстоят дела. Отец не был волхвом, следовательно, не был посвящен в знания. Тем не менее, волхвы сами нашли нашу семью. Волхв Кудес, когда мне было только лишь три года, пришел в Десницу, так называли родичи поселение, для беседы с Мелетием. С тех пор волхвы меня заботой не оставляли.
Отец был добрым работником, рачительным хозяином. Его хозяйство было одним из самых лучших. Дети помогали отцу даже, когда образовали свои семьи. Староста Десницы, Свирид, ставил отца в пример другим родичам. Свирид был ильей – кандидатом в волхвы, но всех испытаний так и не прошел. Тем не менее, в поселении родичи считали его полноценным волхвом. А в волховской среде Свирида уважали. Волхв Светожит к шестидесяти двум годам передал Свириду посох, признавая за ним силу и возможность вести за собой родичей, поскольку Свир в точности выполнял законы, помогал родичам и все делал для того, чтобы родовой исток не усыхал.
Община была одной дружной семьей, в которой родичи помогали друг другу. Князю платили только лишь с дыма (с дома, из очага в котором идет дым). Поборов и людей в черных рясах, жадных до чужого добра, не было. Идолов родичи не почитали, в том числе и Перуна. Жили по родовым законам и обычаям, издавна принятым в этих местах. Даже требы (подношения) разрешалось делать, как кому угодно. Никто и никого к почитанию Даждьбога, Стрибога, Макоши, или кого-либо еще не принуждал. Эти существа были больше друзьями. Со своим отношением к ним родич определялся сам. Никто ему не говорил, что и как делать, не наставлял на путь истинный. Так жили столетиями на этой земле, щедро увлажняя ее потом от прилагаемых усилий.
