Именинник - страница 17

К счастью, уже после обеда Александр выезжал на совещание куда-то в город, в связи с чем я был полностью освобожден до конца рабочего дня. И слаба богу. Сев за руль, посмотрел в зеркало заднего вида и мой глаз зацепился за красный пакет, одиноко ютившийся на сиденье позади меня. Подарок Олеси.

Я не думал о ней после утреннего разговора с сестрой. Точнее, старался всеми силами не думать и до этого момента у меня выходило отлично. Выехав на трассу в сторону торгового центра, включил проигрыватель, чтобы не ехать в беспробудной тишине и чем-нибудь вытеснить тревожные мысли. Радио в машине остановилось на волне с новостями о мире моды, частности, российской и сделав погромче, я стал внимательно слушать. Обычно за рулем я всегда включал музыку. Не имеет смысла перегружать свой мозг новостями по дороге на работу или с работы, когда их крутят по телевизору в режиме нон-стоп. Но сейчас, мне захотелось послушать. Что-то невидимое тянуло меня, заставляло вслушиваться в каждое слово диктора.

Уже домой после своей трапезы в любимом сетевом кафе в торговом центре я собирался к вечеру, проведя здесь несколько часов. В подземной парковке, когда опускал подарки для племянников в багажник, я снова вспомнил о том красном пакете. Почему я оставил его лениво ютиться в своей машине, а не забрал домой? Открыв дверцу, достал пакет и посмотрел внутрь. Портмоне от Gucci. У меня уже был такой, только его дарила мне Маша в прошлом году. Точнее, отправила курьером. На дне пакета была еще одна небольшая коробка, которую я заметил не сразу. Вытащив продолговатую вещицу в подарочной обертке с бантиком, я улыбнулся. Мне почему-то очень сильно захотелось распаковать подарок прямо здесь, не дожидаясь прибытия домой. Оставив дверцу открытой, присел на край заднего сиденья и резко сорвал золотистую обёртку. Черт, нужно было быть осторожнее. Что-то подсказывало мне, что этот подарок конкретно от Олеси. То есть, это конечно же оба подарка от Олеси, только вот этот – особенный.

Расправившись с обёрткой, я открыл коробку и на миг замер. Внутри лежала новая модель фотоаппарата мгновенной печати. С одной, маленькой, распечатанной фотографией. На нижнем, белом краешке фотографии было написано от руки черным маркером: «ноябрь, 2008 год». Тогда мне было всего семь, но увидев фото, я очень хорошо вспомнил этот день. Это фото словно запустило фрагмент воспоминаний как пленку на старинном проекторе.

Леся была у нас в гостях: девочки листали старый, мамин фотоальбом с семейными фотографиями, а я занудливо мельтешил перед ними с цифровым фотоаппаратом в руках.

– Я тоже хочу такую фотографию, – возмутился я, когда увидел маленькие фото, сделанные на Polaroid.

В моем детстве таких устройств уже не было и будучи ребенком, мне очень хотелось заиметь такой фотоаппарат, который бы распечатывал снимок сразу же после щелчка. Тогда, в моих детских суждениях, подобное воспринималось как волшебство, чудо, нечто невозможное.

– Это «полароиды», – объяснила Маша. – Их уже давно нет. Даже у нас их было мало, – отмахнувшись от мелкого меня, она продолжила беседу с подругой. – Не мешай нам.

– Когда я вырасту, я стану фотографом, – уверенно протянул я противным, детским голосом. – И у меня будет такой фотоаппарат.

Я тихо засмеялся, а мои щеки полыхнули от смущения, словно мои воспоминания транслировались еще нескольким людям, находящимся на этой парковке. Детство кончилось, растворилось вместе с наивными мечтами. И лишь фото в белой рамке воскресило старые эпизоды. На нем были четырнадцатилетние Леся с Машей с толстенным фотоальбомом в руках – это я фотографировал их в тот день.