Марьяна немного лукавила перед собой. Ей самой хотелось убраться отсюда, и поскорее. А главное, попытаться избежать проблем. В конце концов, она ведь и правда ни в чем не виновата!
– Ты встать можешь? – спросила Марьяна.
Девушка кивнула.
– Садись в машину!
Она поднялась на ноги и, неуверенно переступая, словно новорожденный олененок, покорно пошла за ней.
Всю дорогу до больницы Марьяна сосредоточенно молчала. Вспомнилось некстати, как пару лет назад она ездила сюда навещать маму… Не слишком часто – работа не оставляла времени, но все-таки ездила, словно отрабатывая необходимую повинность, привозила фрукты и совала врачам конверты с деньгами. После смерти отца мама сильно сдала, как-то сразу навалились все болячки – и гипертония, и диабет, и проблемы с сердцем… Марьяна изо всех сил старалась поддерживать бодрое настроение у больной, говорить только о хорошем и почаще улыбаться, но сама почти помимо воли видела, как с каждым днем жизнь уходит из нее, словно вода, покидающая обмелевшее русло реки. Мамы не стало через полгода, и Марьяна, стыдясь самой себя, испытала огромное облегчение оттого, что теперь можно заниматься собственной жизнью и карьерой, не нужно больше ни о ком заботиться и оглядываться на чужое мнение.
И сейчас ехать туда снова было все равно что встретиться с собственным прошлым. Марьяна старалась думать о том, что это совсем ненадолго. Вот сейчас она сдаст пострадавшую с рук на руки врачам, может быть, сунет немного денег – и снова будет свободна!
Она почти обрадовалась, когда из-за поворота показалось приземистое трехэтажное здание, окруженное чем-то вроде парка. Летом здесь гуляют больные, сидят на скамеечках, разговаривают о чем-то, греясь на солнышке, а сейчас – никого. Марьяна прекрасно понимала, что дождливой осенней ночью иначе и быть не может, но почему-то почувствовала, как сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Даже старые деревья, что раскачивались под ветром, показались ей какими-то зловещими.
Больница встретила их наглухо запертыми воротами. Марьяна выскочила из машины и кинулась к будке охранника. Не может ведь быть такого, чтобы ночью здесь вообще никого не было!
– Откройте! Откройте, ну пожалуйста!
На стук вышел хмурый мужик в камуфляже.
– Чего колотишься? – грубо спросил он.
В первый момент Марьяна смутилась – она всегда терялась перед неприкрытым хамством. Хотелось повернуться и уйти отсюда, наградив наглеца уничтожающим взглядом, но она справилась с собой и принялась сбивчиво объяснять:
– Я пострадавшую привезла. Ее машина сбила… Это моя сестра, – зачем-то соврала Марьяна.
– Мы только по «скорой» принимаем, а так – не имеем права! Вон, только что сообщили – на шоссе автобус перевернулся, тяжелую травму везут. Езжайте в сто двадцать восьмую, может, там примут…
Где-то совсем рядом раздался вой сирен.
– Вот, слышите? Едут уже! – всполошился охранник. – Освободите дорогу.
Глотая подступающие слезы, Марьяна повернулась и пошла обратно к машине. Ехать сейчас, среди ночи, искать эту самую сто двадцать восьмую больницу у нее не осталось сил. Ей казалось, что еще немного – и она сама потеряет сознание. Еще и девица эта странная навязалась на ее голову! Но, с другой стороны, не бросать же ее одну, под дождем…
Марьяна открыла дверцу и устало опустилась на сиденье. Никогда в жизни еще она не чувствовала себя такой беспомощной. Ее странная спутница сидела неподвижно, чуть сгорбившись, обхватив себя руками, словно ей было холодно, и, кажется, не замечала ничего вокруг.
