В работе и учебе затуманились воспоминания о том шальном вечере, остро задевшем мою душу и обвально сломавшем многие мои жизненные установки. Да и Юлька с Толиком куда-то уехали, избавив меня от случайных встреч.
Успешно сдал я экзамены за первый курс и без особых затруднений перевелся на дневное отделение. Промелькнули институтские годы с вечеринками, лихорадочными подготовками к зачетам и экзаменам, стройотрядами и шабашками – обычная студенческая жизнь. Но я старался учиться и окончил институт, хотя и не с отличием, но близко к этому, получив диплом инженера по обработке металлов давлением.
А вот распределение выпало мне какое-то странное: ни конкретного места не было указано в заявке, ни учреждения – в распоряжение председателя Зауральского облисполкома, и все. Начальник-то высокий – второе лицо в области, а что за этим? Куда направят? Гадай не гадай – не угадаешь. Тем не менее я «клюнул» на эту заманчивую неопределенность, хотя мне и предлагали другие, довольно неплохие, места, и даже на местном машиностроительном заводе. Но, что греха таить, надеялся я пристроиться где-нибудь поближе к элитному руководству, на восходящую перспективу, чтоб сразу в начальники.
Надежда надеждой, а пока что впереди светилась лишь долгожданная свобода: ни тебе тревог об учебе, ни серьезных трудовых забот. Как говорит современная молодежь: оттягивайся на полную катушку, и я оттягивался. «И солнце светило, и радуга цвела…» И девушки у меня были, да как-то все поверхностно пролетало, не зацепляя душу. Пролетело, отшумело. Впереди меня ждали новые дела, новые испытания.
1
Отлеживая бока на верхней полке плацкартного вагона, я ехал к месту назначения – в Сибирь. И, как обычно, в поездке по железной дороге – сон не сон, бодрость не бодрость, мысли не мысли, и час, и два, и сутки, и в их охвате избавиться от воспоминаний не дано никому. С легким сожалением я волновал душу о том коротком времени, когда, получив диплом, проникся таким глубоким ощущением свободы, такой радостью, какие могут быть разве что у человека, вышедшего на волю из какого-нибудь заключения. И вряд ли когда еще так захватывают дух неподдающиеся воображению ориентиры на дальнейшую жизнь. И не о прошедших дискотеках или дружеских вечеринках сожалел я, а об этом самом ощущении счастья, о том состоянии, в котором пришлось прибывать какое-то время – вряд ли такое возможно когда-нибудь еще…
Выше и выше зыбились Уральские горы, то зашитые хвойным лесом, то щерившиеся отвесными скалами, а я все глядел в окно и глядел, не в силах расстаться с прошлым. А колеса отбивали и отбивали время на рельсовых стыках. Дальше и дальше уносил меня поезд. За окнами потянулись иные ландшафты, иные леса. Впервые я перевалил Уральский хребет и оказался в Сибири. Любопытно, но и знобко на душе. А что там, в неизвестности? Какая работа? Что буду делать? Где жить? Думки, думки, догадки, и не отмахнуться от них, не уйти. И вбирал я в память броские сибирские пейзажи, томясь неизвестностью да тех пор, пока не закрыли пространство серые домики окраин Зауральска.
* * *
Первый областной сибирский город сразу показался мне хмурее Приреченска. Глушь глушью. С тоской в душе и унылыми мыслями добрался я до центральной площади, нашел там главное административное здание и записался на прием к председателю облисполкома.
Сидеть в приемной, даже на мягком диване, муторно – душа дрожит от непонятной тревоги, мысли в перескоке, и ничего с ними не поделать – старайся не старайся.
