– Сынок, приведи ко мне батюшку.
Брунов сначала не понял, о чем речь, решил, что мать об его отце вспомнила, и очень удивился:
– Так он двадцать лет назад к другой бабе ушел, ты даже имени его слышать до сих пор не желала.
А Галина Максимовна в ответ:
– За каким чертом мне этот идиот? Хочу видеть священника.
Михаил и вовсе изумился:
– Ты же неверующая.
Мать разозлилась:
– Приведи батюшку из церкви при клинике, я креститься хочу.
Сын подумал, что у нее от лекарств поехала крыша, поэтому спорить не стал.
Местный священник пришел к пациентке и поговорил с ней. Через десять дней Галина Максимовна умерла. Причем до этого ее состояние у медиков никаких опасений не вызывало. У нее оторвался тромб…
– Печально, – вздохнула я, – однако такое случается.
– Слушай дальше, – попросил Володя.
Брунов похоронил мать без отпевания. Ему, атеисту, не воцерковленному человеку, не пришло в голову провести обряд. Спустя дней десять после ухода матери Михаил вечером, сидя у телевизора, переключал каналы и случайно наткнулся на интервью с каким-то священником. Тот подробно рассказывал, как надо поминать умерших, объяснял, почему это необходимо делать. Спокойная рассудительная речь пожилого священника произвела впечатление, и Брунов подумал: «А вдруг на небе кто-то есть?» На следующий день он пошел в ближайшую церковь поинтересоваться, можно ли отпеть мать после похорон.
В храме тогда находилась только старушка с веником, она в ответ на его вопрос спросила:
– Матушка-то крещеная была?
Сын растерялся.
– В больницу к ней приходил священник, мама вроде собиралась надеть крестик, но я точно не знаю.
– Вы сначала у того батюшки спросите, было ли крещение, – посоветовала бабка, – а потом возвращайтесь к нам.
Михаил Николаевич отправился в клинику и нашел настоятеля тамошней церквушки.
– Помню вашу матушку, – сказал тот, – но я не проводил обряд крещения, поскольку она об этом не просила.
– Неужели? – удивился сын. – Мне мама так и сказала: «Приведи батюшку из больничной церкви, я креститься хочу».
– Возможно, вы не совсем правильно поняли ее слова, – вздохнул священник, – мы с вашей матушкой просто поговорили. Поскольку это не исповедь была, могу вам содержание беседы передать. Галина Максимовна рассказала, что ночью к ней в палату вошла ее бабушка Евдокия.
– Кто? – поразился Михаил. – Вся мамина родня давно на кладбище: ее мать с отцом – Анна и Максим, а также бабка, которую звали Елизаветой. Ни о какой Евдокии я никогда не слышал.
Собеседник, облаченный в рясу, сложил руки на животе и продолжил:
– Галина Максимовна спала, но вдруг проснулась от шепота: «Галочка, внученька…» Открыв глаза, ваша матушка бросила взгляд на будильник на тумбочке – у него цифры и стрелки в темноте хорошо видны, – времени было два ночи. А затем рядом с кроватью она увидела женщину, одетую как монахиня, на груди у нее висел крест.
Галина Максимовна испугалась, хотела позвать медсестру, но монашка ей ласково сказала: «Не бойся, дурного тебе не сделаю. Я твоя пра-прапрабабушка, жила в шестнадцатом веке при монастыре. Обитель находилась в лесу, на нас напали татаро-монголы, всех убили. Мне было всего шестнадцать лет, я была невинной девушкой, и за мученическую смерть Господь разрешил мне стать ангелом-хранителем своих потомков. Внученька, ты должна покреститься, потому что за тобой на следующей неделе смерть придет. Иначе ты попадешь в ад, а там! Смотри…»
