ИММЕРГОН. Не время для забвения - страница 7

Регион сам бухнулся на колени и заговорил, с глазами полными горечи:

– Мы не смеем просить о прощении, но позвольте исправить то, что произошло. Обопритесь о наши плечи, вершите нашими руками благие дела. Позвольте вернуть людям веру в справедливость и здравый смысл!

– Мы сломлены собственным преступлением, – сказал Гиборд, преклоняя колена. Он скривился от боли, но лишь рефлекторно, едва ли замечая ее, ибо то, что болит в груди, причиняет страдания не в пример больше. – Мы пришли просить вас о милости!

– Довольно! – сказал Император, и точно хлыст щелкнул в звенящей тишине. – Поднимитесь, я и без того способен увидеть искренность. И никогда более не делайте так, если вы не обращаетесь к Творцу.

Когда они встали, Император продолжил:

– Время чудовищная и чудная штука! – сказал однажды мой друг, король Дродэрн. – Вот он – лиходей и плут! А через миг – новый человек. Все что было, того уже и нет вовсе. И никогда не будет. Время рождает и уничтожает в один миг. Мгновение стирает все – Великое и Ничтожное!

И добавил нечто еще более удивительное: Во всем, что происходит, инерция играет ключевую роль! Ее наличие, либо отсутствие. Необходимо это учитывать.

Вы есть то, чем являетесь ныне, здесь и сейчас. Простили ли вы себя? Что до меня, то знайте: во мне нет ненависти, а месть – это незавидный удел тех, кто застревает в эпизодах и ломает об них жизнь. Мне ни к чему изводить душу ржавчиной.

Воцарилась тишина.

– Даже не знаю радоваться мне или же предаться отчаянию? – сказал Регион. – Получив то, на что не смел рассчитывать, я не испытываю облегчение. – И он вздохнул так тяжело, будто на плечи ему опустился груз, весом в десятки раз превышающий его собственный.

– Ваши слова и впрямь звучат зловеще, – произнес Гиборд. – Диалог с совестью можно вести целую вечность…

– Если всякий раз пытаться оправдать себя перед ней, – сказал Император и выдержал паузу. Гости не дерзнули нарушить тишину, покорно ожидая, когда Его Величество изволит продолжить.

– То, что вы проделали такой далекий путь и потешили мое самолюбие – это приятно. Но вы приехали слишком поздно. Всем известно, что никто еще не научился воскрешать мертвецов – такое не под силу даже Богам. Мне ли тягаться с ними?

Вы оба разумные люди, способные мыслить широко, но даже вам не под силу объять истинные масштабы того, что произошло. И того, что происходит по сей день. Я не стану перечислять горести будущего, скажу лишь, что инерция еще не достигла зенита и недолог час, когда вам приведется в этом убедиться.

Фераур – это мечта, которой оказалось не суждено стать реальностью. Кого в этом винить? Пожалуй, некого, ведь люди сами не захотели, чтобы она сбылась. Жизнь прозаична, в ней по-прежнему нет места поэзии. Пал Кхоридар, пораженный внешней средой, следом за ним пала Фераур, съеденная изнутри… Так будет, наверное, со всеми прекрасными замыслами в этом мире. Мире людей. Вероятно, даже Треониа ждет подобный конец раньше или позже. Когда станет досягаема.

Регион похолодел. От слов Императора повеяло таким глубоким разочарованием, словно их произнес мертвец.

– Ваше Величество, неужели в вас не осталось и толики надежды? Неужели нет ни единого шанса на благополучный исход?

– Шанс есть, но за него придется заплатить такую цену, что я уверен, лично у вас язык не повернется в итоге назвать его благополучным. И даже если допустить, что в моем сердце теплится толика надежды, у меня попросту не хватит душевных сил на то, чтобы откликнуться на ее зов. Что скрывать, я буквально раздавлен в объятиях собственного детища, бьющегося в предсмертной агонии, ведь среди тех, кто организовал мятеж было не мало тех, кто стоял у истоков зарождения Фераур, знатные добропорядочные господа, искренне возмущенные несправедливостью и людоедскими законами, которые жаждали перемен и благодаря которым они произошли. Меня можно заподозрить в том, что я тронулся умом, и возможно так и есть, ибо тот, кого вы видите перед собой – это лишь бездушная оболочка, которая по недоразумению вынуждена бродить по земле стараниями тех, кого знатные добропорядочные господа называли негодяями, преследовали их, сажали за решетку, пытали и казнили.