Император 2025. Изначальные. Книга первая - страница 22

– Ну книги понятно, а подшипники зачем? – удивился милиционер.

– Как зачем? Там металл хороший.

– Так ты здесь не только подпаском работаешь у Игната Ипатовича? – еще больше удивился он, – а еще и по кузнечному делу помогаешь? Ну дела! Да уж. Точно ты не простой малец, раз такой человечище тебя принял. А ведь почитай восемь лет один живет, ни с кем не общается. С твоими родителями только, да еще с несколькими семьями. Ну и прилетают к нему периодически – непонятно кто, но важные, – тихо, как будто и не для меня, проговорил участковый. – Ну ладно, поехал я. Если будут нужны от тебя показания на этих, снова приеду. Родителям все передам. Бывай.

УАЗик уехал, увозя с собой первых в моей жизни реально плохих людей.

В эту ночь мне приснился странный сон. Я (а я точно знал, что это именно я) вылетал кувырком из какого черно-серого громадного космического корабля. Меня обтягивал черный, блестящий, будто лакированный, комбинезон, а на голове был шлем. На груди, животе, ногах и плечах были какие пористые накладки, а на поясе висели подсумки. Через плечо – сумка из пещеры. Я был без сознания и летел к нашей планете. Ее я четко рассмотрел во сне. Громада корабля удалялась. Мне было страшно и очень одиноко. Я был один среди звезд, кричал самому себе: «Очнись, ты же сгоришь, падая на Землю». Но во сне я не очнулся.

Встал рывком, так резко, что Сапа рядом подпрыгнула, вскочив сразу на все четыре лапы и вопросительно рыкнула. Сон был настолько реалистичным, что я готов был до мелочей рассказать, сколько шляпок-заклепок было в большом люке, через который я вывалился из корабля, да и понимание, что это именно космический корабль, было абсолютно четкое.

«Меньше нужно Беляева и Уэллса читать», – подумал я и погладил Сапу, молча ложась на спальник. Сон не шел, и я решил пока суд да дело навести порядок в кузне. С вечера я там не прибрался, так как Игнат Ипатович что делал часов до двух ночи, что было очень необычно. Во всяком случае на моей памяти за те два месяца, что я провел на плато во владениях пастуха-кузнеца, такого не случалось. В кузне был порядок, а под открытым окном на столе обдуваемый ночным горным ветром лежал клинок, похожий на тот, что был найден мной в пещере, а потом изъят КГБ.

– Ты чего не спишь? – послышался из-за спины голос Игната Ипатовича. – Любопытный.

– Да проснулся от странного сна, Игнат Ипатович, и решил порядок навести, раз уж не спится.

– Хорошо. Почувствовал. Переодевайся и разводи горн, только не брикетами. За кузней несколько мешков пережога стоит. Их принеси. Будем вместе доковывать, а потом зачерним. Пора тебя к делу допускать да учить. Раз чувствовать начал.

Я был немного не в себе. Во-первых, от множества слов, сказанных в одном разговоре, а во-вторых, от того, что меня, наконец, допустят к реальной ковке. Руки у меня так и чесались!

Как оказалось, со стадом можно было никуда не ходить. Овчарки отлично справлялись и сами. Сапа теперь ходила с ними, но по возвращению сидела возле кузни, не отходя. И в моменты, когда мы выходили на воздух облиться холодной водой из ведра или просто подышать и отдохнуть, пыталась излизать меня всего с ног до головы.

Сегодня Игнат Ипатович меня поразил. Он был удивительным, непревзойденным и умопомрачительным рассказчиком. Он мог говорить, не останавливаясь. Было такое впечатление, что это не он, а какой другой человек за два месяца проронил минимум слов и изъяснялся в основном жестами. О металлах, их обработке, сварке, вальцевании, выколотке, вариантах закалки, и воронении, нагреве, и обжиге, а также множестве тончайших нюансов, которые, по его мнению, я обязан был знать, кузнец говорил часами. К вечеру я так уматывался, что от одной только мысли о тренировке меня начинало мутить. Однако Игнат Ипатович следил за моими занятиями не менее серьезно, чем за жаром в горне или цветом раскаленной чушки или прутка.