Девушки из моего обучающегося будущего боевого эскорта получили премию и отпуск до четырнадцатого января и рванули кто куда, в основном – заграницу, объясняя это желанием получить языковую практику и опыт общения с другими культурами.
А я готовился к принятию клятвы от Агния с его воинами и Белояры, которая так ни разу мне и не показалась. С Шалвой Антадзе встретиться у нас не получалось. Накопившиеся заботы забирали все свободное от учебы время. Хотя созванивались несколько раз. В тот день, когда он нас ждал, не смогли мы, нам вручали награды в Министерстве Обороны, а на другой день он был вынужден улететь в Тбилиси. Его отца положили в больницу.
Оказалось, Шалва – серьезный криминальный авторитет и не общался с отцом более двадцати лет. Но когда отец узнал, что Шалву с братом выкрали, переживал и в итоге слег в больницу. Общаясь по телефону, договорились, что увидимся, как только он вернется в Москву. Тот факт, что Шалва имеет прямое отношение к криминалу, меня не смущал, тем более что он занимался своеобразным бизнесом – управлял антикварным рынком, рынком драгоценностей, драгоценных металлов и камней во всем бывшем Советском Союзе, ну или почти во всем. По информации, собранной из разных источников, о нем отзывались как о верном и достойном человеке с друзьями и жестком, но справедливом к врагам.
Сэр Дункан Монтгомери улетел в Лондон, а потом – в США, за какими-то вещами, но к тридцать первому числу обещал обязательно вернуться. Кроме того, он был замечен в некой, впрочем, вполне взаимной симпатии к девушке Лизе, руководителю моего будущего боевого эскорта. Фамилия у нее была интересная, итальянская – Веккио.
На новогодний праздник мы пригласили майора Кима. Федор Степанович жил один в съемной квартире. Жена от него ушла, забрав детей, когда он полгода лежал в Ташкентском госпитале. Медперсонал говорил, что он останется в лучшем случае калекой. Узнав об этом, жена собрала и привезла его чемодан с вещами престарелой матери и, не сказав ни слова, ушла. Сейчас она жила с каким-то бывшим комсомольским вожаком среднего звена и считала себя успешной коммерсанткой с двумя точками на рынке и магазинчиком.
Федор Степанович страдал от невозможности встретиться с детьми, которые так и не соглашались признавать в каком-то чужом дяде отца. Он тайком бывал и в детском саду у дочки, и в школе у сына, долго разговаривал с ними. Мы хотели на праздник сделать ему подарок и уговорить его бывшую жену отпустить с ним детей. Ожидали сложностей, но, выслушав наше предложение, она сразу заявила:
– Отлично. Забирайте их на месяц, а я съезжу за границу, хоть отдохну. С вас тысяча долларов. Раз ездите на таких машинах – можете себе позволить заниматься благотворительностью. Моего бывшего ошпарыша небось тоже поддерживаете? Вот и перебьется пару месяцев без поддержки. Заодно и дети поймут, кто есть их бывший папаша, и прекратят ныть, а то папу им подавай! А человека, который их кормит и одевает, ни за кого не считают.
Мы с дедом Сашей переглянулись.
– Хорошо. Вы получите даже две тысячи за то, что отпустите детей к Федору Степановичу на два месяца. Согласны? Единственное, что необходимо, – ваша расписка в получении денег – нам же необходимо отчитываться, – поднадавил дед, впрочем, не очень рассчитывая на успех.
– За две тысячи я их к вам и на три месяца отпущу, – сообщила белобрысая мамашка.
