– И с этим я полностью согласен, – уголками губ улыбнулся магистр, видя, что брат-масон всё прекрасно понял. – Но Сенека сказал лучше: «Старость – это неизлечимая болезнь».
Марк-мастер буквально подпрыгнул на стуле и впился глазами в начальство, непослушными пальцами расстёгивая ставший вдруг тесным стоячий воротник куртки.
– Сенека – известный мудрец, – проскрипел он внезапно севшим голосом, – жаль только, что он ни слова не сказал про лекарство…
– Жаль, – кивнул магистр, – но жизнь вообще жестока, наверно, поэтому Генри Уодсуорт Лонгфелло в «Песне о Гайавате» писал: «Молодые могут умереть, старые – должны».
– Всё это излишне мрачно, – качая головой, возразил марк-мастер. – Я бы лично не хотел умереть скоропостижно. Это всё равно что уйти из таверны, не расплатившись.
Магистр аккуратно поставил свою чашечку на поднос, с шумным вздохом поднялся и встал за стул, опершись на его спинку.
– Я научился смотреть на смерть как на старый долг, который рано или поздно придётся вернуть… – чётко, буквально по слогам, произнёс он. – А время… Никто не знает, когда человек должен умереть. Тогда почему все говорят: «Его постигла преждевременная смерть»?
Мастер не ответил. Его остекленевший взгляд прилип к китайской посуде с индийским чаем, а голова бешено перерабатывала полученную информацию. Заметив то напряжение, в котором пребывал его брат по ложе, магистр подошёл к нему сзади, дружески положил руки на плечи и, нагнувшись к уху, прошептал:
– Ещё Маргарита Наваррская писала в своих дневниках: «Старики привыкли думать, что они всегда умнее, чем поколение, которое идёт им на смену».
– Она, вероятно, просто не знала слов Эразма Роттердамского: «То, чем мы грешим в молодости, приходится искупать в старости», – пробормотал в ответ марк-мастер, не отводя глаз от посуды.
Магистр похлопал марк-мастера по плечу и, возвращаясь на своё место, произнёс уже другим, расслабленным и слегка небрежным, тоном:
– Не переживайте так из-за давно ушедших от нас классиков. Они были хороши в своё время. Однако «Излишняя забота – такое же проклятье стариков, как беззаботность – горе молодёжи». И это уже сказал Уильям Шекспир.
– Да, – попытался приподняться со своего стула марк-мастер, – но старость…
– Старость, – жёстко перебил его Магистр, – это когда знаешь все ответы, но никто тебя не спрашивает…
Марк-мастер рухнул обратно на стул, а Магистр натянул на голову простецкий картуз мастерового и, уже направляясь к выходу, бросил через плечо:
– Я устал от рутинных забот и хочу предложить братьям вас на моё место. Закончите свои дела здесь – подумайте об этом предложении…
* * *
Марк-мастеру действительно необходимо было спокойно посидеть, подумать и разложить по полочкам полученную информацию, переформатировать её в план действий, где любой просчёт мог стоить карьеры, положения, а то и самой жизни.
Марк-мастер капитула королевской арки Объединённой великой масонской ложи Англии, он же Артур Уильям Патрик, герцог Коннаутский[6], был профессиональным военным, хотя его специализация была весьма специфична. Именно из-за неё, несмотря на громкие должности – Главнокомандующий бомбейской армией, Главнокомандующий войсками в Ирландии, – в реальных сражениях он не участвовал. В частности, от англо-бурского театра военных действий главнокомандующего держали подальше.
В терминах ХХI столетия его бы назвали специалистом по тайным операциям, вкус к которым он почувствовал во время службы в Канаде, до совершенства отточил в Индии и теперь вовсю применял в Ирландии, в результате чего на самых непримиримых и оголтелых местных сепаратистов напал мор, косивший их ряды гораздо эффективнее британской армии и судов.
