Император Николай II. Екатеринбургская Голгофа - страница 8

.

Не доверяя Рузскому, Государь выделил Петроград из его подчинения в особый военный округ. Во главе него по совету военного министра генерала М.А. Беляева Николай II назначил генерал-лейтенанта С.С. Хабалова, который «практически солдат не знал и должности не соответствовал. Император знал об этом, но во время войны было сложно с боевыми военачальниками»[66].

21 февраля 1917 г. ближайшее окружение Царя знало, что «что-то замышляется»[67]. Д.С. Боткин, брат убитого с Царской Семьёй в Екатеринбурге лейб-медика, писал в 1925 г.: «Мы не должны забывать, что вся поездная прислуга, вплоть до последнего механика на Царском поезде, была причастна к революции»[68]. 22 февраля в доме командира 1-й стрелковой дивизии генерал-майора П.А. фон Коцебу в присутствии множества гостей офицеров открыто говорили о том, что «Его Величество больше не вернётся со Ставки»[69].

22 февраля 1917 г. Император Николай II неожиданно отбыл из Царского Села в Могилёв. Государь уезжал срочно, по какой-то важной причине. А.А. Вырубова вспоминала, что накануне отъезда Николай II был очень чем-то расстроен. Императрица сообщила ей, что «Государь уезжает», но «ненадолго, что через несколько дней вернется»[70]. Из воспоминаний очевидцев становится ясно, что решение Николая II ехать в Могилёв было принято после телефонного, или по прямому проводу, разговора с генералом М.В. Алексеевым, который просил его срочно прибыть в Ставку для того, чтобы «переговорить по некоторым вопросам»[71]. С.К. Буксгевден свидетельствовала: «Я находилась возле Императрицы в тот момент, когда Государь пришёл к ней с телеграммой в руке. Он сказал Императрице: “Генерал Алексеев настаивает на моём приезде. Не представляю, что там могло случиться такого, чтобы потребовалось моё обязательное присутствие. Я съезжу и проверю лично. Я не задержусь там дольше, чем на неделю, так как мне следует быть именно здесь”»[72]. Г.М. Катков считает, что «из имеющихся источников, неясно, почему Алексеев настаивал на личном присутствии Верховного Главнокомандующего. В свете последующих событий отъезд Императора в Могилев, предпринятый по настоянию Алексеева, представляется фактом, имевшим величайшее бедствие»[73].

Что же мог сообщить генерал М.В. Алексеев, чтобы Николай II срочно выехал в Ставку? Анализ имеющихся источников даёт возможность предполагать, что участник заговора М.В. Алексеев сообщил Государю о существовании в Ставке военного заговора. Приоткрыв часть правды, заговорщики придали ей правдоподобность действиями В.И. Гурко. 21 февраля 1917 г. встревоженный Государь сказал А.Д. Протопопову, что Гурко не выполняет его приказов с присылкой войск и что он едет в Ставку, чтобы прислать в столицу кавалерию[74].

22 февраля Николай II встречался с Великим Князем Михаилом Александровичем[75], который убеждал: «В армии растёт большое неудовольствие по поводу того, что Государь живёт в Царском и так долго отсутствует в Ставке»[76]. В результате 22 февраля 1917 г. Царь покинул столицу, в которой немедленно начались беспорядки.

Днем 23 февраля 1917 г. Император Николай II прибыл в Могилёв. На вокзале его встречали: генерал-адъютант М.В. Алексеев, генерал-адъютант Н.И. Иванов, адмирал А.И. Русин, генерал от инфантерии В.Н. Клембовский, генерал-лейтенант П.К. Кондзеровский, генерал-лейтенант А.С. Лукомский, генерал-лейтенант В.Н. Егорьев, генерал от кавалерии А.А. Смагин, протопресвитер Георгий Шавельский, могилёвский губернатор Д.Г. Явленский[77]. Они, по свидетельству Воейкова, произвели на Государя впечатление людей, чем-то смущённых[78]. Государь отправился в штаб, где имел часовой разговор с М.В. Алексеевым[79].