Я предусмотрительно укрылся за стеллажом, который, как назло изобиловал книжками. Разумеется, я залип! Сверху было книг по чуть-чуть: там – немного советской классики, тут – трактаты по эзотерике. А вот прямо на уровне глаз яркими красками брызнула мне в глаза широкая батарея одной известной серии с бойкими заглавиями: «Политрук II Траянова легиона», «Инд-батюшка, Ганга-матушка», «I Съезд индейских депутатов», «Личный дизайнер Помпадурши», «Вальхалла Мичиганская», «Корсары Ивана Грозного», «Циммерман и еще одно колено Израилево», «Македонский, гоу хом!» и еще штук пятнадцать, одна кичливее другой.
Попаданцы.
«Фантазия, однако! – хмыкнул я, оглаживая глянцевые корешки. – Это кем же надо быть, чтоб в такой фантазии нуждаться?».
– Интересуетесь? – внезапно раздался голос за моей спиной. Тихий такой, спокойной, но я аж вздрогнул.
– Вот этим? – повернул голову, тыча пальцем в ядовито яркую полку. За мной стоял невысокий мужчина с окладистой бородой. Неуловимого возраста: уже предельно зрелый, но еще не старый.
– Ага, – улыбнулся тот. – Нравится читать про попаданцев?
– Если честно, нет. Разве что с профессиональной точки зрения.
– Это что же за профессия такая?
– Психолог.
Незнакомец сначала округлил глаза, а потом искра осознания мелькнула в них… и он рассмеялся. Да так громко, что сам себе испуганно прикрыл рот, чтобы не шуметь. Но потом всё равно тихонько досмеялся.
– Эк вы!… Жёстко как.
– Довелось мне почитать несколько таких книг. К сожалению, ни в одной не нашел попытки интересного и проработанного моделирования истории. Зато в каждом налицо синдром Золушки: герой весь исстрадался в этом мире, зато в другом ждут его успехи и сбыча мечт. Конечно, наиболее ярко это заметно у авторов-женщин, но и в мужской литературе та же проблема. Только фантазии немного другие. И не нужно быть специалистом моего профиля, чтобы понять, что все эти психологические проблемы сидят в голове у авторов. Которые переносят свое эго на персонажа.
Тут я примолк.
– Наверное, я проявил нетактичность. Вам, кажется, нравятся, такие книги?
– Грешен, – бородач широко улыбнулся. – Вот эти точно нравятся.
Я снова окинул взглядом полку. Только теперь я приметил, что на всех корешках указано «М. Золотов».
– Хороший автор?
– Не могу ответить на ваш вопрос, уважаемый психолог.
– Почему же?
– Книги на этой полке я написал.
«Вот это шикарный психологический этюд», – только и промелькнуло в моей голове. Стыдно не было: я же не эти именно книги хаял, а жанр в целом. Сейчас этот… писатель очевидно думает, что уж он-то особенный, что на его именно книги критика не распространяется.
– Однако, – сказал я вслух совсем другое. – Поставили вы меня в неловкую позицию.
И улыбнулся. Это в любой ситуации помогает.
– Подождите! – вдруг осенило меня. – Вы хозяин дома!
Протянул ему руку и представился:
– Михаил. Приехал по приглашению.
Хозяин, особо не спеша, но и без спеси, ответил крепким рукопожатием.
– Месроп.
– Извините, – слегка замялся я. – Сказать честно, вы не очень похожи на армянина.
– Вот и все знакомые армяне мне так говорят, – без улыбки ответил бородач. – Что поделать, человек, давший мне при рождении это имя, не удосужился потом приобщить меня к великой армянской культуре. Да и внешне я не в него пошел. Так что, при получении паспорта взял я фамилию матери.
Я вспомнил золотые буквы корешков.
– Золотов?
– Именно так.
