Опустил стекло на дверце и полез наружу. Коленом уперся Димашу в плечо, каблуком угодил в ухо.
– Полегче, гномик! – разозлился Димаш.
И замолк – комья снега залепили рот. От холода очнулся Каланжо – снег угодил ему в лицо и за шиворот. Последним в себя пришел Том.
– Я обмочился, – признался Том.
Остальные чертыхались, барахтаясь в снегу.
– Я снаружи! – донесся тоненький голосок Рафа. – Тут никого нет.
Том перебрался на место водителя и попытался дать задний ход – не получилось. Джип увяз накрепко. Пришлось откапывать с помощью лопаток. Откапывались больше часа.
Дальше ехали уже без всякой надежды, на малой скорости. Вездеход не нагнать. Была слабая надежда: вдруг тот сломается. Или… Каланжо внимательно вглядывался в освещенную фарами дорогу. Вдруг знак какой оставил им Виктор. Но ничего они не заметили, никаких особых знаков не встречалось. Перед ними на дороге только снег. И рубчатые следы псевдоколес.
У границы мортала встали.
– Куда теперь? – спросил Том.
– Витьку похитили, – изрек Каланжо истину, уже очевидную всем. – Едем за ним.
– У меня штаны мокрые на морозе-то! Яйца отморожу, – захныкал Том.
– Не отморозишь: у нас в джипе печка, – обнадежил Каланжо.
– Я же говорил: не догоним их, – сказал Раф. – Надо поворачивать – впереди глубокий мортал. Там полно ловушек. Это опасная зона. Сюда никто никогда не заходит. Только призраки.
– А Виктор Палыч? Что с ним? Бросить, да? – возмутился Димаш. – Дорога есть. Гляди! Будто стрела прямая. Вездеход проехал.
– Вездеход герцога. Он нарочно для мортала сделан. Отец всегда говорил, что эта дорога запретная, – поведал Раф. – Нельзя нам по ней ехать. Сгинем.
– Отец говорил… – передразнил Каланжо. – Что ж он тебя не предупредил о всякой сволоте, по этим дорогам шляющейся? – Ты хоть знаешь, куда эта дорога ведет?
– Отец сказал однажды, что в центре мортального леса укрыта Валгалла.
Каланжо отошел в сторону, достал карту, рассматривал минуту, другую. Потом спрятал.
– Что теперь делать будем? – На преследовании он больше не настаивал.
– Капитан, пошлем к черту все эти россказни! – предложил Димаш. – Рванем напрямую. Рискнем. Я знаю: мы прорвемся. Виктора Павловича спасем.
– В крепость надо возвращаться, – гнул свою линию Раф. – Расскажем генералу, только он может решить, что делать.
– Ага, вернемся без вездехода, без картошки, без Ланьера. Генерал нас расстреляет! – предрек Каланжо.
– Не расстреляет. Бурлаков никого никогда не расстреливал. Он – гуманист, – заверил Раф.
– Мы будем первыми жертвами гуманиста, – вздохнул Димаш. – Так облажались!
– А я бы шлепнул, – хмыкнул Каланжо. – Тебя, Раф, в первую очередь.
– За что? – изобразил недоумение малыш.
– За то, что не предупредил, гномик! А должен был – ведь ты наш проводник.
– Откуда мне было знать, что в деревне засада?
– Должен был знать! Твой отец часто в деревню заглядывал?
– Осенью – всякий раз либо он, либо я картофельников навещали, – признался Раф.
– Лучше бы тебя украли, гномик, – Каланжо спрятал карту. – Разворачивай машину. Возвращаемся.
– И что же, «Молниеносный» так и пропадет? – уныло спросил Том.
– Видимо. Или думаешь, его покататься взяли, а потом вернут?
– Куда едем? В крепость? – Раф в отличие от Тома демонстрировал несгибаемость духа. Или полное равнодушие – тут сразу не понять.
– Сначала в деревню, – решил Каланжо. – Там заночуем. А потом рано утром в крепость поедем.
Больше никто не спорил. Развернулись и поехали.
