Единая Киевская Русь существует только в школьных учебниках. Государство в домонгольской Руси – это каждое княжество. Усилия объединителей Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, при всем их таланте и могуществе, были тщетны. Их не понимали. Русь и так была велика и обильна. Русские – этнос XIII века – складывались в обстановке чудовищного давления и с Запада, и с Востока. Немцы-крестоносцы, шведы, поляки, венгры, язычники-литовцы, Орда. Идея единой России сразу стала не просто популярной, она стала всеобщей, стала этнокультурным стереотипом. В усобицах XII века дрались за добычу, за чужую землю, искали «себе чести, а князю славы». «Усобицы» XIV века – это борьба трех сторон за создание единой Владимирской державы: Суздаля, Твери и Москвы. И борьба двух сторон за создание империи: Владимира и Вильны.
Не у Орды и даже не у Византии как государства «перехватила» Русь имперскую идею. Православная Церковь, стремившаяся создать себе опору в виде христианского царства, приобрела эту идею у Рима при Константине Великом, сохранив это достояние в лице Византийской империи. Однако в XIV столетии любой русский, побывавший в Константинополе или хорошо осведомленный о тамошних делах, понимал, что православное царство идет к закату и, скорее всего, не выживет. А уж грек-то в этом точно не сомневался. Посмотрите, как действуют разноэтничные русские митрополиты в XIII–XV веках: галичанин Кирилл, грек Максим, галичанин Петр, грек Феогност, москвич Алексий, болгарин Киприан, грек Фотий, рязанец Иона. Одно не меняется никогда: установка на создание Российской державы. Ее Церковь и готовила – как преемницу уходящей Византии.
Так что в качестве имперцев русские были воспитаны друзьями; государственниками их воспитали враги, а православными они родились, ибо приняли христианство вдумчиво и не торопясь еще в первом тысячелетии нашей эры. Причем никто не сомневался: первый отмеченный историками русский человек Александр Невский именно на камне веры основал свой культурный выбор. И о пассионарности не задумывался этот первый пассионарий нового русского этноса, а спасал Русь, которая вовсе не хотела тогда, чтобы ее спасали. Надорвался, не дожив до сорока, и остался навсегда – любимейшим русским князем. А могла бы быть столица Русской державы и в Вильне, и в Киеве. Но уступили князю-вероотступнику Ягайле, не выгнали вон предки нынешних украинцев и белорусов, отдав тем самым Москве право основать Царство.
Что же точнее отражает понятие «Русский путь»: славянское единство, евразийство или единство православное? Славянский единый народ к XV веку закончил свою жизнь. Когда в XI столетии Болеслав Храбрый лез в киевские дела, это воспринималось летописцем как естественное участие еще одного славянского правителя в междоусобной брани: польский ли, черниговский – какая разница! А в Смутное время поляки для русских – уже грязные оккупанты. Возможно, последний шанс использовать в политических целях любовь славян друг к другу преступно упустило последнее русское правительство в период Первой мировой войны. Тогда даже хорваты перебегали на русскую сторону, чтобы с немцами биться.
Евразийцы были во многом правы, описывая сходные природные условия жизни русских и их восточных соседей и отмечая нашу с ними совместимость, взаимное тяготение. Кстати, еще славяне Древней Руси замечательно уживались с половцами, даже включали их в орбиту своей культуры. Но Средняя Азия исторически не часть России. А без Туркестана – какое «тюрко-славянское» единство? В Российской Федерации 90 % населения принадлежат к восточно-христианской культуре. Это просто православная страна. Вы же не называете Сирию или Египет «христианскими» государствами, а там христиан куда больше, чем у нас мусульман. Добрососедство и дружба с мусульманами возможны и желательны, но с христианами Балкан и Закавказья у нас больше оснований для близости.
