– Она моя, – прошептал альва.
Войско наблюдало за сценой с упоением.
– Твоя? С чего ты взял?
Кирон поставил меня на землю и схватил за руку. Подтолкнул вперед.
– Твоя мау, Дирам?! – гортанный голос правителя разносился по поляне.
– Моя! – Закричал альва и схватился за ножны. Его гордый белый стран освещался заревом костра. Такой утонченный и благородный. Полная противоположность дикому и необузданному Кирону. Как они могли подружиться? Не зря альвы и шантаи воевали. Две противоположные расы. Даже внешне. Утонченные альвы не способны на жестокость. Сущность Дирама видна. Я не знаю, как он умудрялся ее скрывать все эти годы.
– Так возьми ее!
Кирон схватил меня за шею и подставил Дираму.
– Берешь?
Альва отступил на шаг, показывая свою слабость. На кого я надеялась? Советник печется только о своей шкуре. Я для него расходный материал. Не стою гладкой шкуры альвы!
– Возьми, Дирам, ты же хотел, – подначивал Кирон, все крепче и больнее сжимая мое горло.
– Разве я могу? – склонился перед правителем альва.
– На пире можешь. Тот, кто победит в боях, берет любую мою мау.
– Я не буду с тобой сражаться, – отрезал Дирам.
– Даже за нее?
Советник сжимал кулаки до дрожи.
– Давай так, дорогой мой друг, мы доставим эту мау до Маскулайна в целости. Я ее не трону. Во время пира ты вызовешь меня на бой. Победивший, овладеет мау.
Я округлила глаза.
– На чем сразимся? – Прошипел Дирам.
– А на чем ты хочешь?
– Луки.
– Согласен. Но есть условие…
– Какое?
– Говоришь кто она. Мне нужна раса.
– Тогда боя не будет. Никто не знает ее расы.
Кирон схватил меня за талию и прижал к себе. Я почувствовала мускусный запах и замерла. Он прижал меня к себе так сильно, что я кожей ощутила рельеф его тела. Всмотрелась в разноцветные глаза, пытаясь уловить уродство, о котором все говорили. Не получалось. Снова он казался идеальным и властным. Ветер скинул с него капюшон, оголяя голову с короткой стрижкой черных волос. Они стояли торчком, придавая его образу безумие. Обычно у всех шантаи были длинные волосы. Почему у Кирона другие? Это связано с его страшным лицом?
Я фантазировала. Представляла, что он снимает маску и я плачу от страха. Он так уродлив! Такой гадкий! Страшный!
– Не хочешь биться? Значит, отдаешь. Отдаешь?
Я посмотрела на Дирама с надеждой. Я просила внутри себя, чтобы не отдавал. Не услышал.
– Забирай.
– Твое слово многое для меня значит, друг. Я оставлю на ней свою метку. Отныне она моя мау!
Я сумела вырваться из рук правителя и бросилась к ногам Дирама.
– Не отдавай меня! – Взмолилась я.
Смотрела в его красные глаза, просила о пощаде, а он отвернулся. Отошел на шаг.
– Не отдавай меня ему! Умоляю, Дирам!
Я ползала перед советником на коленях, а альва смотрел на реакцию остальных. Откинул меня концом сапога и приказал не рыпаться. Я упала на грязную землю в своем платье, что так бережно шила Ланда и разрыдалась в голос. Этот жест показался мне таким ужасным! Я предана, разбита, опорочена.
В безумной агонии несправедливости я решила найти ее в правителе. Поднялась с колен, повернулась к Кирону и отвесила поклон.
– Правитель, прошу смиловаться. Не отдавать войску.
Слезы катились по щекам. Я видела, как они падают на землю, но не решалась посмотреть на Кирона.
– Мау не имеет право выбора.
– Нирель, – протянула я, не поднимая головы.
– Что ты сказала? – повысил голос Кирон.
– Меня зовут Нирель.
Правитель схватил меня за волосы и запрокинул голову назад. Припал маской к шее и прошептал:
