Стараясь не отвлекать жену, а то еще начнет задавать неудобные и глупые вопросы, Карл проскользнул со всей возможной грацией своего тучного тела в кабинет и аккуратно прикрыл за собой дверь. Уже здесь расслабился и с наслаждением плюхнулся на мнемостул, который принялся массировать поясницу и между лопатками. Впрочем, не слишком активно – элементы питания сдыхали, а на замену пока что не было ни времени, ни средств.
После нескольких минут заслуженной неги, Карл вновь вернулся к насущному.
Откупорив банку прохладного пива, Йенсен подумал о том, что было бы неплохо оформить над Элли опекунство. А там, глядишь, выздоровеет, и ей работку подберем.
В глубине души Карл понимал, что делает не совсем правильные вещи. Эта мысль нервировала, и старатель велел ей заткнуться.
Он закинул ноги на кровать и, неторопливо потягивая пиво, уставился задумчивым взглядом куда-то сквозь стену. Вздрогнул, когда в тишине комнате запищал сигнал вифона. В воздухе проявилась надпись: «Оли барахолка».
– Алло, – отозвался старатель.
Вифон продолжил пищать, переливаясь разными цветами.
– Зараза!
Чуть не расплескав пиво, Йенсен спустил ноги на пол, дотянулся до покрывала, под который завалилось устройство, и откинул его. Повторил уже громче:
– Алло!
Буквы моргнули и на их месте, вместо видеокартинки, появился черный контур человеческой головы с пометкой «Абонент скрыт приватностью». Раздался брюзжащий голос старого Оли:
– Не спишь?
– Не сплю, – Карл бросил взгляд на дверь, удостоверившись, что та прикрыта. – Чего шифруешься?
Оли прокашлялся, смущенно ответил:
– Не люблю я эти новомодности с изображением. Ни яйца почесать, ни в носу поковыряться.
– Так ты не ковыряй. И не чеши, – резонно предложил Карл.
Собеседник еще раз кашлянул, словно такая идея не приходила ему в голову. Потом ответил:
– Я, собственно, вот чего звоню. Нашел я покупателя на твои реликты.
– О, отлично, – приободрился Карл. – Кто?
– Не местный.
– Собственно, мне насрать.
– Ну и я о чем.
– На какой цене сговорились?
– Тысяча триста.
Йенсен нахмурился.
– Чего-то ты путаешь. Раритетный отсек с древнего корабля, да еще и в таком состоянии, должен был уйти куда как дороже.
Оли на другом конце сигнала хмыкнул, с издевкой забрюзжал:
– Так-то оно так, только на этом твоем древнем отсеке значок биологической опасности стоит. И, думается мне, что сертификата карантинной службы у тебя нет.
Точно! Вот что это был за значок, похожий на желтого растопыренного осьминога!
– Че, приуныл? – насмешливо спросил Оли.
– И как теперь быть? – сокрушенно спросил Йенсен.
– Как, как… Каком кверху. Мои ребятки все подчистили, не ссы. Но цену пришлось скинуть, сам понимаешь.
– Угу, – Карл непроизвольно сжал кулаки, словно мог удержать внезапно утекающую прибыль.
Но Оли еще не закончил.
– Не вещай нос, родственник, – старый пройдоха выдержал паузу. – Восполнишь ты свою потерю с лихвой.
– Говори.
– Я саркофаг, который в отсеке был, отдельно загоню. По хорошей цене, ей-ей.
– Какой саркофаг?
– Криокамера, балда. Для анабиоза.
– Нахрена ты его демонтировал из медблока?
– Ничего я не демонтировал. Он не часть отсека.
Тут Карл позволил себе удивиться.
– Как не часть отсека?
– Так, не часть. Мои приборчики показали, что эта хрень сильно старше.
После короткой паузы добавил:
– Да и вообще … У этой криокамеры технология какая-то непонятная.
– В смысле – непонятная?
– Непонятно как работает, вот какой смысл. Там, собственно, и работать то нечему, ни механизмов, ни электроники, ни датчиков. Я много чего своими руками в жизни разбирал, но такого еще не видел.
