Любопытно здесь то, что, в сущности, этот агрессивный процесс – не отменил ни либерализма, ни демократии, ни корпоративного сознания. Это кажется невероятным, но, между тем, это именно так: демократические принципы показательно сохраняются – сегодня это волеизъявление народа, сплотившегося вокруг вождя; и корпоративность не отменили – действует тот же принцип избирательного чувства справедливости.
Так именно и было на недавних корпоративных бунтах: свергаем президента, но не главу концерна, который платит зарплату; этот же принцип повторили сегодня в военной истерии: население готово воевать за свои права с чужой страной, но не с собственным правительством.
Позвольте, граждане, разве вас чужое правительство грабило эти годы? Разве это американские капиталисты урезали ваши пенсии и забрали себе вашу нефть? Но логика обиженного народа иная – людей унижали долгие годы тем, что показывали пример жирного довольного соседа. Значит, этого соседа надо ударить.
Вчера я болел за народ – сегодня народный энтузиазм мне отвратителен.
Между страстями толпы и жизнью народа – пропасть. Народ доводят до состояния толпы, а потом наступает момент бессилия власти, когда толпу бросают на прорыв цивилизации – причем ради захвата тех же рынков.
Рынок, примененный как критерий человеческой состоятельности, ужасен. Восстание против доктрины рынка – справедливо. Но разве сегодня что-то поменялось? Оттого, что людям вместо рынка предлагают войну – что изменилось? Никто и не думал отказываться ни от одного из захваченных рынком плацдармов бытия.
Война – это такой же рынок. Просто война – это самая последняя фаза рынка.
Оттого, что толпе сказали, что их соседи – фашисты, что поменялось в собственной жизни людей? Стала свободнее? Краше?
Люди стали свободнее оттого, что им разрешили издеваться над слабым соседом. Соседская глупость видна – и она оттенила свои собственные привилегии.
Война – это такой же рынок. Просто война – это самая последняя фаза рынка.
Тридцать миллионов населения мешали при рыночной экономике, их перевели в мертвые души. Сегодня подошли иначе к проблеме лишних миллионов: вместо рынка дали войну.
Но война – тоже рынок. Надо эту мысль повторить много раз, слишком часто мы слышали, что война есть продолжение политики – но нет в мире сегодня иной политики, помимо рыночной. Война есть продолжение рынка, это простая девальвация рабочей силы.
Сегодня показалось, будто возникла симфония власти и народа. И впрямь так, когда народ посылают на убой – а это бывает уже от полного паралича власти, когда нет иного плана обогащения – тогда возникает солидарность стада с хозяином. Цена рабочей силы уравнивается с ценой жизни, а жизнь ничего не стоит.
У государства всегда есть последняя карта: поверх олигархов, поверх мелкого второсортного ворья – правители обращаются к толпе. Братцы! Это плохие баре у вас все украли! А мы – баре хорошие. Иди на войну – и настанет возрождение.
Скажите, Ришар, насколько логично было бы мне, критиковавшему нео-либерализм, приветствовать войну и такого рода «возрождение»?
Американцы, насколько я знаю, у русского народа ничего не крали. И либералы мало сумели стащить. Брали русские баре у русских крепостных. И всегда будут красть именно отечественные баре. И всегда баре будут слать мужиков на убой. И всегда образ внешнего врага – поможет обелить отечественного держиморду.
