– У мусульман мужчины не ходят в парандже, – терпеливо произнес Пестрецов. – И не у всех мусульман женщины носят паранджу. И не все арабы – мусульмане.
– Ага, рассказывай сказки! – отмахнулся американец. – Видел я нескольких в космопорту на Беовульфе. Все тупые уроды и фанатики, как один, без исключения. – Он снова поднял свой бокал, с опаской примерился к содержимому. – И Беовульф мне совсем не понравился. Немцы – жадины и педанты. И тоже тупые уроды все. Только пиво у них неплохое, что да – то да. А людишки – дерьмо, хрень. И головидение у них отстойное, потому что каким еще оно может быть у немцев? И город дурацкий – всякие резные финтифлюшки, памятники дурацкие, мосты цельнокаменные. Древность и плесень, никакого прогресса. – Отхлебнув, он вновь с трудом перевел дух. – Но черт с ними: их еще можно терпеть. Они, по крайней мере, знают американский язык и с должным почтением относятся к правильной валюте. А вот русские – это же полная гуманитарная катастрофа! – Джим доверительно склонился к уху Пестрецова: – Хуже ниппонцев! У тех хотя бы демократический строй. А у русских – император! – Он поднял палец вверх и снова пихнул Родима локтем в бок. – Император, Вольдемар, понял?!
– Да ну? – удивился собеседник. – Неужели в самом деле император?
– Точно тебе говорю! – оживился американец. – Дикий, варварский народ, тысячелетние традиции рабства! И знаешь, какой у этого тирана рейтинг в Империи? Девяносто два процента, и это в то время, когда ни у одного из американских президентов за последние сто лет недотягивало до сорока! Можно ли поверить, что это действительно неподтасованное мнение простого народа?
– А я слышал, что рейтинговые исследования проводил как раз ваш институт Гэллапа, – напомнил Пестрецов, переворачивая страницу. – Самим русским они как-то по барабану.
– Вот именно! – возмутился Джим, со стуком поставив кружку на стойку. – Это не просто подтасовки, они реально так думают! Девяносто два процента населения согласны жить в ярме, вот что страшно! В ярме и совершенно неэффективном обществе. Слышал, на Светлом Владимире население докатилось до того, что собирает траву за городом, только чтобы не умереть с голоду?
– Неужто траву? – развеселился Родим. – Бедные! О том, что местные растения хороши в качестве приправы и население их охотно добавляет в пищу, – слышал. Но вот чтобы люди ели только эту траву – для меня большая новость.
– На прошлой неделе по голо показывали, – снисходительно пояснил Джим. – Я посмотрел передачу, вообще ужаснулся: кругом грязь, разруха, все серое и скучное. Представляешь, целая улица – и ни одного рекламного щита! Да и откуда взяться нормальным рекламным щитам, сетевым закусочным и вообще сопутствующему демократии достатку, когда в Имперском уголовном уложении, например, существует статья о биржевых спекуляциях? А ведь всем известно, что биржевые спекуляции – это важнейший инструмент финансового рынка. Как же можно за это судить?!
Рассвирепевший Джим в сердцах пнул основание стойки, заслужив неодобрительный взгляд бармена. Пестрецов наконец отвлекся от новостей и задумчиво смотрел на собеседника.
– Совершенно нецивилизованный подход к законам! – продолжал разглагольствовать тот. – К тому же всем известно, что государство – собственник неэффективный. И если ему подобным образом не указывать регулярно на проблемы и дыры в законодательстве, то оно так никогда и не почешется. Или такой пережиток темных времен, как личные вассалы императора. Люди, по существу, никакому закону не подсудные и отвечающие за свои действия только перед хозяином. Это что еще за неприкасаемые?! В цивилизованном обществе перед законом все равны – хоть ты миллиардер, хоть король, хоть сантехник! Будь я на месте русских, давно сверг бы узурпатора и посадил бы на электрический стул или на эту, как ее… на гильотину! Ну, как в Средневековье, когда они свергли этого живодера – то ли Путина, то ли Распутина…
