VIP-зал стремительно пустел. Даниил стал объектом преследования по формальным поводам несоблюдения законодательства. Люди, еще недавно бывшие с ним в приятельских отношениях, стали избегать его. Большинство клиентов отказались от услуг Даниила, другие угрожали ему. Даже клуб Даниила посетило несколько проверяющих инстанций в одну неделю, и деятельность заведения была приостановлена.
Над Даниилом нависло роковое молчание. К кому бы он не обращался, какие бы заверения не давал, это не могло помочь. Даниил в напряжении ждал прояснения своей судьбы, обнаружив, что он на самом деле не имеет рычагов управления ситуацией.
Неожиданно, но вполне закономерно, дела Даниила ухудшились роковым, необратимым образом: когда он находился в клубе, руководя его бессмысленным, материально затратным и даже могущим оказаться вредным с точки зрения безопасности переоборудованием, в помещение ворвался отряд хорошо экипированных вооруженных ребят, как будто Даниил был профессиональным убийцей, готовящимся к противостоянию, установил в помещении турели, возвел защитные укрепления из мешков с песком и нанял сотню головорезов, а не специализировался большую часть жизни на построении и реализации схем для отмывания и преумножения богатств, коллекционируя попутно чайные сервизы.
Приключение, последовавшее далее, оказалось наиболее болезненным из тех, что Даниил мог припомнить, хотя когда часть, связанная с избиением и пытками, уже давно миновала, многие ощущения, детали и чувства, стерлись из его памяти.
Даниил успел наглотаться таблеток, которые он в последнее время повсюду носил с собой специально на такой случай, набивая ими все доступные карманы, прежде чем двое мужчин схватили его, третий ударил его в живот, и Даниилу зафиксировали хомутом руки. Даниила потащили на второй этаж. Там головорезы стали паковать и уносить его бумаги и вещи. Кроме прочего, они сокрушили сервант Даниила и его коллекцию фарфора, звериным чутьем угадав, что начать следует с окрашенного в нежный розовый цвет сервиза. Даниил давно избавился от всех ценных сведений, в том числе, вывез сведения, которые Денис предоставил ему для ознакомления, хотя они вряд ли кого-то могли заинтересовать, хотя бы потому, что вряд ли кто-то мог их понять и все заинтересованные лица были с ними знакомы и считали их разновидностью информационного шлака.
События разворачивались ужасающе медленно. Даниилу сломали несколько ребер. В голове у него постоянно всплывала мысль, что самое обидное во всем происходящем то, что он не может постигнуть его причину: да, он знал формальный повод, но подобные поводы существовали всегда, и, не смотря на это, с ним прежде такого не случалось, хотя за ним и водились прегрешения.
До поры Даниила несколько утешала мысль, что его не били по лицу и голове, что вселяло в него надежду на то, что нападавшие стремились сохранить его презентабельный вид, чтобы их руководитель не испытывал ни чрезмерных сложностей, ни чрезмерного дискомфорта при его допросе. Однако, один из людей, видимо, догадавшись о мыслях Даниила, врезал ему по лицу прикладом так, что, не смотря на все принятые ранее предосторожности, Даниил чуть не потерял сознание: слезы полились из глаз Даниила потоком, из его груди вырвались болезненные рыдания, и мужчине пришлось ударить его еще несколько раз, уже чтобы попытаться успокоить – в данном случае причина болезни и лекарство были одним и тем же.
