Вечером одного трудного дня я сидел в своём кабинете на последнем этаже нашего особняка и размышлял о бренности бытия, не забывая доливать в бокал односолодового Гленливета восемнадцатилетней выдержки. Тут ко мне постучалась Инна, я завёл такие порядки в доме, да, чтоб без стука не входить.
– Заходи, дорогая, – сказал я в дверь, и она зашла, в сногсшибательном дизайнерском комбинезоне с фигурчатыми дырками в нужных местах. – Что скажешь?
– Тяжёлый денёк выдался? – вопросом на вопрос ответила она.
– Да уж, непростой… в трёх скандалах поучаствовал, – быстро соврал я. – А у тебя как?
Уже месяц, как я пристроил её на одну скромную должность в Уорнере-Браззерз, надоело ей без дела дома сидеть.
– У меня тоже не всё гладко, – сообщила она, устраиваясь в кресле справа от стола, – плесни-ка ты и мне, кстати, – подставила она второй стакан.
– Но я не про это хотела поговорить…
– А про что же, дорогая?
– Понимаешь, Сергуня, у меня такое впечатление, что за мной всё время следят…
– К психотерапевту ходила? – попытался я увести тему в сторону. – Вдруг это паранойя?
– Ты мне мозги-то не пудри, какой ещё нахрен психотерапевт для выросшей на Автозаводе девчонки? – резко ответила она, – я сама себе психотерапевт. Раз говорю, что за мной следят, значит следят.
– Расскажи поподробнее, – попросил я, устраиваясь поудобнее в кресле.
– Нет уж, пойдём к бассейну, там и расскажу.
А и верно, подумал я, ну их, эти вероятные жучки и микрофоны. Возле бассейна, усевшись на шезлонг в дальнем конце нашего двора, Инна поведала мне следующее:
– Один и тот же хер, но одетый каждый раз по-разному, провожает меня от стоянки машин до входа в киностудию. Если я на метро еду, а так было пару раз, он в моём вагоне сидит, прикрываясь книжкой.
– Что за книжка-то? – спросил я, чтобы не молчать.
– Стивен Кинг, Кристина, всегда одна и та же – я сначала её приметила, книжку, в метро всё больше газеты читают ведь или глянцевые покеты, а тут такой солидный том в твёрдом переплёте.
– А хер точно один и тот же? Может тебе просто показалось?
– Я тоже сначала подумала, что показалось, но у него, у хера этого, есть одна отличительная примета, родинка на правой щеке… почти возле шеи… здоровая, даже уже не родинка, а родимое пятно почти, в виде птички, два крыла и клюв. Такое не перепутаешь.
Приплыли, подумал я, всю семью нашу обложили… ну думай теперь, Сергуня, где ты прокололся, раз, и как из этого дерьма выбираться, два…
– Вот что, Инночка, – ответил я ей после непродолжительного размышления, – мы с тобой всё-таки люди не совсем простые, с тяжёлой биографией и из страны – вероятного противника Штатов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что нас продолжают проверять и перепроверять даже через год после переезда сюда. Просто успокойся и возьми себя в руки… а чтобы утешить тебя окончательно, скажу, что за мной последнюю неделю тоже наблюдают.
– Вот как? – она даже и не удивилась, – теперь ты расскажи подробности.
Я вздохнул и вывалил ей всё про Шевроле-Кавалер и про наркошу в спортивной куртке. Простейший приём из психологии, если ты не одинок в своей болезни/расстройстве/подозрениях, то сразу становится легче. Инне тоже полегчало, на миру, как известно, и смерть красна.
Успокоилась, короче говоря, моя супруга и даже повеселела и начала строить планы на ближайший уикэнд, давай, сказала, съездим в пустыню, а то сколько тут живём, а в пустыне не были. Нечего потом вспомнить будет. А я и не возражал – пустыня так пустыня, у меня где-то был телефончик Чака Норриса, у него своё ранчо в Неваде имеется, можно туда рвануть, если договоримся.
