Импоцилы - страница 6

Но Фор-2, как Вы понимаете, не единственное действующее лицо на страницах данного романа.

Иван Изназаретов – молодой человек лет двадцати пяти, выпускник физического факультета N-ского университета, после получения диплома по специальности «Физик-астроном» и года работы в Крымской обсерватории приехал в город своего детства – Назарет. По поводу названия города сделаем несколько пояснений.

У каждого человека, как известно, есть свой город (место или поселок), где он родился. То есть у каждого человека есть свой «Назарет», точно так же, как у Иисуса, например, был Назарет.

В свои двадцать пять лет Иван был чист Душой и телом, и когда после учебы в университете и недолгой работы в обсерватории он вернулся в свой родной город, понял, что сам он нисколько не изменился, а что как был, так и остался Ваней из «Назарета».

Единственное, что изменилось в нем, так это границы мировоззрения: они расширились, а само мировоззрение и мироощущение приобрели некую философскую окраску. Другими словами, он постепенно превратился в Ивана Изназаретова, а был Ваня из Назарета.

Читатель! Вы, вероятно, обратили внимание на то, что слово Душа автор пишет с большой буквы. Это не орфографическая ошибка, а сознательный ход мыслей. Пояснения такого хода мыслей автор даст во второй части романа. Почему? Потому, что он хочет сохранить интригу повествования.

Вечерами, совершая прогулки по родному городу, он не узнавал его. С одной стороны, это был тот же город – город его детства, а с другой стороны, это был уже совершенно другой, чужой для него город.

Отчужденность от праздных однокурсников, от молодежных тусовок Иван начал испытывать еще в студенческие годы. Ему не нравилось то, как проходили, например, дискотеки, где обязательным атрибутом был запредельный шум музыкальных ритмов, в особенности ритмов ударных инструментов. Во время танца разговаривать с партнером бесполезно, так как человек не слышал самого себя, не то чтобы еще кого-то. При этом лазерные спецэффекты иногда так сильно и резко били по глазам в такт стодецибельной музыки, что присутствующие на дискотеке молодые люди на некоторое время становились глухими и слепыми. Они и так-то были слепыми и глухими, как недельные котята, но грохот музыки и световые эффекты в десять раз усиливали их слепоту и глухоту. Но сказать только это – значит не сказать ничего. В антрактах между музыкальными произведениями за буфетными столиками рекой лились вино, водка, пиво, джин-тоник, ром-кола, лонгер и другие напитки.

Вдобавок ко всему это действо утопало в сизом сигаретном дыму. Курили все: и юноши, и девушки; и кто уже выпил горячительного или энергетического напитка, и тот, кто еще только собирался это сделать; и музыканты, и танцоры, и администрация заведения, и охрана. Если у кого-то в руке не было сигареты, то это еще не означало, что он не курит. Это означало, что человек либо еще не закурил, либо уже докурил и выбросил окурок. Каждый из курящих хотел показать соседям по кайфу, что лично у него сигареты дороже, тоньше и ароматнее. И вообще, для наблюдателя со стороны, каковым являлся Иван на подобных дискотеках – потому-то он и прекратил их посещать – казалось, что мир перевернулся. То, что раньше было верхом совершенства: здоровый образ жизни, спорт, половая связь с одним партнером, стремление к познанию внешнего мира и своего внутреннего «я» – теперь было ничем. Теперь это все называлось одним вонючим словом – отстой. А если ты не куришь, не пьешь, не интересуешься девчонками и ни разу не пробовал наркотики, то ты лох и чмо, с которым не о чем говорить и толковать.