Импульс - страница 13

Наверное, если бы он не родился в семье миллионера, то стал бы или охранником, или борцом ММА, а так – это просто скромный владелец сети спортивных клубов, в которых он живет круглосуточно. Даже тренировки сам ведет. Стоят они, как крыло от «боинга», и выжимают наглухо. Я был у Макса два раза – чуть не сдох и решил, что ну его. Я лучше буду ходить три раза в неделю в спортивный зал на первом этаже своего жилого комплекса и играться там с «железом». Пресс это мне позволяет сделать рельефным, девчонки пищат, а зачем себя убивать дополнительно, я не понимаю. А вот Сашка ходит регулярно, и иногда они с Максом радуют гостей и домашних разбитыми физиономиями. В этих ситуациях на все важные переговоры отправляют меня, как самого хорошенького. Ну а что делать, если так оно и есть? На Сашкином лице лежит печать вселенской тоски и неудовлетворенности жизнью, что вкупе со ссадинами и фингалами здорово пугает потенциальных партнеров. У Макса в пятнадцать лет был сломан нос, и редко сходят с рожи синяки, а вот я всегда позитивен, гладко выбрит и не бит. Идеальное лицо нашей многомиллионной компании.

– Запрыгивай, – киваю я брату и, пока он устраивается сзади меня на сиденье, спрашиваю: – И все же, зачем ты решил наведаться в поместье? Тебя же обычно туда не заманишь.

– Ну так на выходные, – юлит младший. Всем прекрасно известно, что Верещагино не входит в сферу его интересов ни в выходные, ни в будни.

– Сегодня четверг.

– Вот видишь, говорю же, скоро выходные. Там близнецы планировали приехать.

– Близнецы приедут в субботу, а сегодня, еще раз напоминаю, четверг. Так зачем?

– Ну хорошо, – сдается Макс. – Хочу посмотреть на реставраторшу, которую нанял Сашка. Мне донесли, что она молодая и хорошенькая.

В голосе Макса урчащие нотки, которые мне совершенно не нравятся. Я даю по газам и выезжаю с парковки на оживленную дорогу, испытывая иррациональное желание забыть младшенького где-нибудь тут. Один раз, в детстве, его потерял Сашка, когда вез в Верещагино с горки домой. Макс свалился в сугроб, долго барахтался и орал, пока это не заметил я. Он тогда сидел за моей спиной на снегоходе, который с упорством буйвола тащил Саша. Он старше меня на восемь лет и на одиннадцать – Макса. Почему сейчас я не могу так же потерять младшенького по дороге? Это очень заманчиво.

Где-то в глубине души я боюсь, что все произошедшее со мной – это сон и невероятная работа мне привиделась. Ну не приглашают вчерашних выпускниц провести месяц в шикарном старинном поместье и не предлагают за это сказочный гонорар. Поэтому страшно, волнительно и не хочется разочаровываться.

Я, когда звоню Лисовецкому, постоянно поднимаюсь на цыпочки и всматриваюсь в глубину сада, где в тени деревьев виднеется дом. Отсюда мало можно рассмотреть, только то, что он светло-бежевый, с белыми колоннами у входа и такой типично русский, века восемнадцатого.

К дому ведет тропинка – очень аккуратная, асфальтированная. А чуть в стороне – широкая дорога, въезд для машин. Наверное, стоило припарковаться там, а не у калитки. Что-то я не сообразила. Ну ладно, машину можно перегнать и потом. С левой стороны, за деревьями, почти сбросившими листву, я вижу широкую парковку. На ней стоит несколько машин – красивых, дорогих. И даже один мотоцикл, у которого я могу отсюда разглядеть только руль. Сердце снова совершает кульбит, причем не в груди, а где-то в желудке. «Перестать, Лика! – говорю себе. – Нельзя так реагировать на каждый мельком увиденный байк. Это глупо».